Танец В Небесах - Надежда Михайловна (2017)

Сын, показавшийся вдалеке, сначала встревожился, почему во дворе толпятся гомонящие люди, потом углядев высокую фигуру — уродился Джас выше почти всех своих земляков — только сын его перерос, ну так не мудрено, в нем кровь грургов, а грурги всегда были на полторы, а то две головы выше кряжистых степняков — прибавил ходу.

Перед набегавшим Саем, особенно зверем мифическим, расступились все, и Сайх с огромным удовольствием обнял отца.

— Отец, я рад, что ты здесь! — они обнялись, а дед Джаймис незаметно утер глаза рукавом халата.

— Признал, признал его старший внук, такой необыкновенный мальчик, своего непутевого отца.

Ох как переживал Джай, видя в глазах сына и любовь, и муку, но что он мог сделать, Сайх сам все решил и, слава Великому, что простил и принял своего отца.

Весь день Джас выслушивал все, что случилось за время его болезни, к вечеру, взяв Сая, пошел к Ахмису, жгло его душу это предательство.

Ахмис… от него осталась только четверть того степняка, устало взглянул на Джаса:

— Казнить пришел? Готов я!

Джас зашевелил пальцами:

— Я тебя простить не могу, за то, что не пришел, не сказал, что эта лихва тебя за горло семьей держит! Вместе бы подумали, все быстрее от них смогли избавиться!

Ахмис горько усмехнулся:

— Испугался я, украли-то их спящими, а младшенький сынок, уже там, в пещерах родился. Не суждено мне его хоть раз увидеть. Знаю, что не могу просить ни о чем, но, Джас, помогите детям. Они-то не виноваты, что я тварью оказался.

Опять заговорил Сай, глядя на руки отца:

— Тот, давний Джас уже бы снес тебе голову, даже не разбираясь, что и как, а теперешний, он думать умеет, сам сына увидел только взрослого. Решил я так… — он кивнул Сайху, и тот, выйдя за дверь, что-то сказал охране, — будешь ты, Ахмис, наказан, строго наказан. Но ты прав, твои пятеро детишек не должны ходить с клеймом отца-предателя. Пять лет будешь служить простым слугою на самой дальней границе, где полно зверья дикого. Если остался человеком — через пять лет вернешься к своим, если же гниль тебя полностью захватила, то там и останешься, и пусть твои кости валяются на земле. Уедешь завтра утром. Сейчас же, — услышав шаги за дверью, кивнул, — мыться, переодеваться и до утра к семье. Семья останется здесь все это время, под моим личным присмотром.

Ахмис упал на колени:

— Джас, благодарю тебя, не за себя, за детей!! Я, я… не буду говорить что-то за себя, но за семью всю оставшуюся жизнь буду просить Великого, чтобы он не оставлял тебя и всех твоих дорогих своей милостью.

Когда пошли назад, Сай молчал, долго молчал, потом негромко сказал.

— Спасибо, отец, за такое мудрое решение, я бы так не сумел!!

Джас приобнял своего мальчика, показав жестами:

— Опыт, он приходит далеко не сразу!

Попросил показать ему семью Ахмиса, пока тот приводит себя в порядок. Худенькая, почти прозрачная женщина с малышом на руках, ещё три мальчика, все худые, но шустрые и славная, лет четырех-пяти девчушка.

— Вот, — показал жестами Джас, — таким хорошим детям нельзя знать, что их отец… им жить в обновленной степи, зачем плодить новых врагов вокруг, пусть они будут друзьями, надежной опорой нашим трем мальчишкам. Ты же не передумаешь?

— Нет, отец, я твердо решил — быть каким-то правителем не моё.

Утром полетели по степи вестники, созывая людей на суд над жутким чудовищем Наимой. Два дня съезжались обиженные степняки, оказалось их ох, как много.

Когда вывели её к людям, площадь враз замолчала, и Наима, которая шла с вызывающим видом, растерялась — она приготовилась нагло отвечать на все обвинения, а тут полный стадион молчащих людей, и их глаза… Страшно стало Наиме, а дальше было ещё страшнее.

Джас жестикулировал, а его сын говорил: