Танец В Небесах - Надежда Михайловна (2017)

— Люди степи! Вы все знаете, в чем обвиняется эта женщина, порождение ада! Здесь стоят два прозрачных ящика, рядом камни, у одного белые, у другого черные, что обозначают цвета, знают все. Если кто не сможет рассказать про своих погибших — просто опускайте в ящик камень, черный. Если же кому есть вспомнить что хорошее — то белый.

Старейшие люди, выбранные для справедливого суда, уважаемые и заслуженные степняки, заняли свои места, начался суд. Наима, пытавшаяся в начале что-то ещё выкрикивать, кого-то смешивать с грязью — троих степняков после её злых обвинений сразу же увели для тщательного допроса — они-то уверяли, что были рядовыми воинами — затем сникла и только жадно пила воду.

Народ степной вел себя по-разному. Кто-то — женщины в большинстве, не сдерживали слез и эмоций, плевали в её сторону, плакали, желали ей жутких мучений. Кто-то молча, едва сдерживаясь, подходил к ящикам, и все опускали только черные камни, к белым не было ни одного человека.

Когда подошел её муж, гул, постоянно слышавшийся на стадионе замер, всем было интересно, что скажет человек, имеющий от неё детей. Про них, будущих вождей и преемника Юнчи, знали все.

— Я обвиняю эту… — муж замолчал, подбирая нужное слово, — это чудовище в самом главном — она не мать, она не женщина!! Не рождалось ещё в степи чудовища страшнее её, даже дикая лихва никогда не бросает своих детенышей. Да и у нас в степи такого не было. Я не за себя, за моих детей опускаю сюда эти черные камни! Больше мне сказать нечего!!

Места в ящике для черных камней не хватило, люди укладывали их возле него, и все страшнее становилось Наиме, она-то думала, выведут её, разозлит Джаса, как когда-то, и он убьет её одним взмахом меча, а тут вся степь выступала против неё, жалили её эти взгляды.

Может, впервые она начала понимать, что, кроме ненависти и жажды власти, есть и другие цели и мечты. Когда вышел степняк, бывший когда-то ненавистным мужем — доводила она его до белого каления и попадало плетью ей, как дикой кобылице, ненавидела и его зародившихся в ней детей, она поначалу ухмыльнулась. Едва родив их, тут же забывала про них, да и малыши, едва встав на ноги, торопливо ковыляли в сторону, завидев её. Никогда она так не рассматривала степняка, бывшего ей мужем, а он оказался очень неплохим — статный, раздавшийся в плечах, она-то помнила его вечно нахмуренным и поникшим — сейчас он выглядел достойно!

И пришло к ней осознание, что вот те, ненужные ей и вечно бесящие детки, они-то вырастут, и в каждом из них имеется что-то и её, но … ни один из них никогда не примет этого знания, она действительно им не мать, не была и уже не будет.

Вот тут-то и завыла Наима, Юнчи махнул рукой — и замолчала она теперь уже надолго. Судьбу её решали недолго, всей степи было понятно — такое чудовище жить не должно.

Судьи малость поспорили, что выбрать, но Джас предложил:

— Она не жалела никого, и чтобы мы не выбрали, это будет быстрая, милосердная смерть. Почему бы не выпустить её??

Все заорали, повскакивали с мест…

— Я не закончил, выпустить её там, где водятся лихвы. Пусть пытается отбиться и помучается, точно так же, как она людей мучила.

При оглашении приговора Наима впервые в жизни упала в обморок от страха, но отменять решение никто не собирался. Через день отряд степняков, проехавший по тем местам, нашел обглоданные кости и тряпки одежды, бывшей на ней.

Джаймис, горько вздохнувший при этом известии — мучило его осознание, что была она его дочерью, стыдно было за такую, проговорил:

— Степь избавилась от самых жутких врагов, а лихвы, они не так страшны, как люди.