Танец В Небесах - Надежда Михайловна (2017)

— Людиг, дочку нашу назовем — Голуба. Я как-то читала значение имен, так вот, Голуба — звучит как нежная. — Нежная, — протянул Людиг, — Голубонька, Голубушка! Очень славное имя!

Оставив Лену кормить доченьку, вышел на полянку:

— Ниан, тебе ехать в столицу, расскажешь все подробно Айхо, пусть присылает летунов. Надо моих девочек с горы спустить, сам понимаешь, Ленуша после сложных родов, нельзя трясти, и обязательно привезут пусть Фейха! Чем быстрее, тем лучше!

Ниан собрался вмиг, а оставшиеся двое опять разделывали живность, котрую дорвавшийся Рыжик был рад притащить, эти двуногие делали такое вкусное мясо.

Через два дня на поляну опустились аж четыре птицы-грурга. Лена, сидящая на лавочке с малышкой на руках — та недавно проснулась, и папа Людиг, ловко перепеленав, положил маме Лене на руки, поднялась.

Ребенок явно пошел в папу — был таким же спокойным — да и где тут рыдать, когда папины теплые руки всегда подержат, покачают и негромко много чего наговорят.

Папа говорил своей Голубоньке, нежной своей доченьке, как он рад, что она наконец-то родилась, как папа совсем отчаялся, что у него так и не будет малышки, как папа её и мамочку любит… Маленькая девчушечка внимательно слушала, также внимательно смотрела на папу такими-же глазками, папа обмирал, говоря Лене:

— У меня сердце разорвется от любви к вам, мои девочки!!

Он ещё день назад отнес, неверяще ощупывающую свое лицо Лену к ручью, там, немного в стороне, была небольшая лужица, и Лена, рассматривая себя в ней, вздохнула:

— Привирает водичка. В жизни я гораздо проще, если только тонну косметики намазать, тогда такой стану!

— Ты для меня и с рубцами, и без рубцов — одна-единственная. Я вот боюсь… — Людиг замолчал.

— Чего боится наш безумно храбрый папочка? — удивилась Лена.

Папочка прокашлявшись, договорил:

— Папочка нашел свою истинную, хотя за столько лет уже и не надеялся, что она где-то есть! А вот моя иномирская пара… не случится так, что кто-либо из молодежи больше по душе придется?

Ленка потянулась к нему, он подхватил её на руки:

— Тут много причин, почему такого быть не может!!

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно спросил Людиг, потихоньку целуя свою легкую женушку.

— Одно то, что ты смог разглядеть меня с таким лицом — говорит о многом.

— Ну, тебя до меня сумел разглядеть Сури, — хмыкнул Людиг, — я случайно видел тот момент, думал, придется вмешаться. А ты опять поразила меня, вот тогда я и задумал узнать тебя получше, хотя уже тогда безмозглому, надо было понять — ты моя. Веришь, до этого, ни одна женщина так не заинтриговывала, все было… — он замялся.

А Ленка, засмеявшись, сказала:

— Безусловным рефлексом. У нас спаривание считается безусловным рефлексом, ну как есть, пить, спать, например.

— Да! Так и было! Ничего не оставляя после такого… хмм, рефлекса. А тут-меня так и тянуло подсмотреть, чем ты занята, а уж когда все степняки и мои ребятки возле тебя крутились… вот я и познал, что такое быть собственником — меня раздирало пойти и утащить тебя, спрятать, никому не показывать.

— Не поверишь, то же самое! — улыбнулась Лена, нежно поглаживая некогда вытесанного из базальта мужчину, именно ей открывшегося полностью, и ставшего таким необходимым.

— Людиг, я много чего и кого в своей жизни видела, научилась быть стервой, никого не пускать в душу, неужели ты думаешь, что я поведусь на кого-то другого? Одно то, что ты подарил мне себя, такого цельного, а ещё и доченька — самый долгожданный и необходимый человечек, родилась с твоими глазам? Нет, мой суровый воин, это мне как бы не пришлось тебя ревновать?

Людиг разулыбался и закружил её по полянке, потом остановился и, сам себе удивляясь, растерянно пробормотал:

— Ленуша, я веду себя как мальчишка!

— Самый лучший и любимый мальчишка!

— Ох, выздоравливай скорее!