Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

Ночи я ждал с нетерпением, но всеми силами старался не выдать своего состояния. В общину потихоньку возвращались с работы мужчины. Они смеялись, ворчали, обсуждали дела. Загудела огромная печь во дворе, и я с удивлением обнаружил, что это каменное чудовище служит одной единственной цели: подогревать воду для купания. Мужчины шумно приводили себя в порядок в специально отведенном для этого месте, где пол был сложен из плотно, но не идеально подогнанных друг к другу камней, отчего выливаемая на него вода утекала прочь сквозь щели, и можно было смело опрокидывать на себя хоть десятки ведер воды. Отмывшись и переодевшись, мужчины ужинали, а потом шли отдыхать. Некоторые даже заваливались спать. Но чем ниже солнце клонилось к закату, тем оживленнее становилось во дворе: одни готовили угощение, другие несли бревнышки для костра, третьи настраивали инструменты. Когда солнце коснулось горизонта, раскрасив небо красно-оранжевыми полосами, в мужской общине уже вовсю гулял праздник — сначала совершенно дурной, холостяцкий, а потом, с появлением первых гостий, уже более мягкий и завлекательный.

Первыми нас посетили женщины в возрасте — еще вполне симпатичные, но все же не вызывающие у меня особого интереса. Их дети, по всей видимости, давно уже выросли из того возраста, когда их нужно было подолгу укладывать спать, и ничто не мешало им явиться к нам еще на закате. А вот уже после захода солнца появились молодые: ярко одетые, блестящие золотом и серебром. Их смуглая кожа здорово смотрелась в свете костров, и у меня просто глаза разбежались от обилия красивых тел.

Мужчины тоже принарядились. Как оказалось, носить юбки из шкур, золотые браслеты и бусы здесь было принято у обоих полов. Я даже начал чувствовать себя неуютно посреди этого буйства, но когда ко мне на колени без спроса села первая пышногрудая красавица, я об этом и думать забыл.

— Ночь пришла, чужестранец, — сказала она. — Вергиль хочет твоей ласки.

Я даже не сразу понял, о чем она. Уже намного позже я узнал, что по ночам женщины предпочитают говорить о себе в третьем лице. Эти странные люди считали, что тело женщины — сосуд для рождения детей, а душа ее живет отдельно и ночью спит. Говоря о себе в третьем лице, женщина как бы говорит не от себя, а от собственного тела, которому и принадлежит имя. Если же сказать «я», можно случайно разбудить душу, и та может ужаснуться деяниям тела.

— Вергиль хочет ласки прямо сейчас? — на всякий случай уточнил я, хотя мое тело требовало немедленно откинуть так соблазнительно разошедшуюся меховую юбку и скорее освободиться от напряжения.

— Ну не утром же, глупенький! — рассмеялась она, спрыгивая с моих колен, но лишь затем, чтобы усесться на них верхом и несколько раз настойчиво потереться об меня, вызывая волну горячего желания. Я нервно оглянулся: вокруг болтали, пели, угощались и веселились люди, и никто не предавался плотским утехам, хотя некоторые уже разбились по парам.

— Чего же ты ждешь? — спросила девушка. — Или Вергиль тебе не нравится?

— Нравится, — сглотнув, подтвердил я и для пущей убедительности прижал ее к себе, наслаждаясь этой тяжестью.

— Вот и славно, — искренне обрадовалась она. — Тогда давай.

Я снова оглянулся: может, здесь есть какое-то место, куда все уходят?

— Ты первый раз, что ли? — прошептала Вергиль, по-своему истолковав мои метания.

— Н-нет, — почему-то запнувшись, ответил я, хотя по-хорошему стоило бы ответить «да», ведь на подобном «празднике жизни» я был впервые.

— Тогда, может, он у тебя не поднимается? — она поерзала на мне, проверяя. Тут уж я не выдержал: еще меня в таком постыдном состоянии не подозревали!

Зарычав, я принялся расстегивать-развязывать штаны. Вергиль тут же приободрилась и стала нетерпеливо подпрыгивать у меня на коленях, мешая справиться с одеждой. Музыка вокруг словно бы стала громче, смех — ближе, а костер потрескивал так ехидно, что хотелось оглянуться и проверить: нет ли и у него глаз.