Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

Когда я выбрался из купальни, кожа просто горела. Мальчишка с колокольчиком, созывающим к ужину, уже успел пробежать мимо моих дверей и даже возвращался обратно. Я снова надел свой голубой костюм: если уж взялся за дело, доводи его до конца. Моя внешность — последнее, что у меня осталось, хоть я и ее потихоньку лишаюсь: скоро руки мои огрубеют от работы, на лице появятся морщины, а волосы потускнеют без должного ухода. Да. Да, я сожалею, что совершил ошибку. Я раскаиваюсь в этом. Боги, слышите? Я понял вас. Верните все, как было. Пожалуйста. Я не буду трогать невинных, честное слово! Даже если они меня будут умолять. Я даже готов жениться. Только на нормальной девушке, крагийке. И обещаю не изменять ей, по крайней мере, пока не понесет. Только верните все, как было, прошу вас! Позвольте завтра проснуться дома и узнать, что все это было лишь страшным сном.

Помолившись так, я вздохнул, собрался с силами и пошел в обеденный зал.

— Надо же: отмылся, — фыркнул Закк, оглядев меня, когда я подошел к столу. — Но ты бы его, Лан, рядом с собой не садила, а? Он сегодня, похоже, в драконьей заднице побывал.

— Не богохульствуй, — одернула его Лан и подвинулась. Я сел рядом, делая вид, что крайне заинтересован выбором блюд, в то время, как был готов есть все подряд: проголодался не хуже волка в холодную зиму.

— Мне кажется, ты все-таки поторопилась с выбором, — стоял на своем Закк. В этот раз он сел по другую сторону стола: напротив Лан и при этом подальше от меня. — Разве может дух дракона прятаться в этом тщедушном теле?

— Закк, ты лезешь не в свое дело, — одернул его Эдар. — Не тебе осуждать выбор Великой Матери. Достаточно уже и того, что ты стал ее мужем.

— Мужем, — Закк фыркнул, злобно сверкнув глазами на Лан, но та и ухом не повела. — Она меня на крайдень поставила: специально, чтоб пореже в постель пускать.

— Сам виноват, — пожал плечами Эдар. — Повежливее надо быть и помягче. А еще язык за зубами держать. Я вот с советами не лезу, и потому по средням приходить буду. А Страсти сами боги велели в тридень являться.

Я слушал их перепалку внимательно, хоть и плохо понимал, о чем они говорят. Слова вроде «крайдень» или «тридень» я и раньше слышал, но никогда не интересовался их значением, и потому никак не мог понять, чем так недоволен Закк. Но сам факт его недовольства был мне приятен: то, что унижает моих обидчиков, не может не радовать.

— Слышь, тщедушный, — обратился ко мне Закк. — Как там тебя… Эстре, что ли? Ты сегодня с собой морковочку возьми. Или хоть огурчик маленький.

Закк сидел, сильно подавшись вперед, и явно ждал, что я спрошу: «Зачем?», но я принципиально его игнорировал: ясно же, что он меня опять подкалывает. Я демонстративно впился зубами в окорок, глядя вдаль поверх его плеча. Закк поерзал в ожидании моего ответа, нетерпеливо сглотнул слюну: все кругом жевали, а он держал на языке только едкие слова.

— А знаешь, зачем? Знаешь? — не выдержал он и поторопил меня. Я молча взялся за кубок и принялся осушать его медленными глотками. — А я тебе скажу, зачем: ночью-то потыкаешь в нее, чтоб не заметила, что…

Лан громыхнула по столу так, что подскочили тарелки. В зале повисла тишина.

— Шуточки свои держи за зубами, изо рта не выпускай, — сказала она с угрожающей ноткой в голосе. — Трое у меня мужей. Коль не станет одного, от меня не убудет.

Закк намек понял, и оставшуюся часть ужина мы провели в молчании. Только Эдар о чем-то вежливо переговаривался с сидящей рядом с ним «великой бабушкой». Я наконец-то получил возможность поесть спокойно.

— После заката жду тебя, — сказала Лан, когда все стали расходиться. Я кивнул в знак, что услышал ее, и пошел прочь из обеденной залы — подальше от их ненавистных рож.