Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

— Понял, — тут же пошел на попятный он. Мы спустились на чердак, чтобы ненароком не свалиться, и принялись за обед. Сквозь разобранную крышу вид на горы открывался потрясающий: подернутые белыми прожилками серые скалы были ярко освещены по-осеннему холодным солнечным светом, и в нагромождении камней можно было разглядеть что угодно. Я вот, например, увидел на северной стороне битву титанов, а на восточной — тесно сплетшиеся в любовных утехах тела каменных великанов. Сидеть так и думать обо всякой ерунде было приятно. С близкой кухни тянуло запахами маринадов: это кухарки принялись делать заготовки на зиму, а тушеное мясо с картошкой в облаке этих ароматов почему-то казалось ужасно вкусным. Наверное, все дело в физическом труде. А может, в том, что за неимением возможности утолять голод по женскому телу, я научился наслаждаться утолением голода обычного.

— Слушай, Бардос, — сказал я после продолжительного молчания. — Давно хотел у тебя спросить: бывает ли у вас так, что двое — мужчина и женщина — нравятся друг другу так сильно, что других вовсе не хотят?

— Бывает, — кивнул Бардос. — Но редко. Мы называем это «драконий зов».

— Почему именно драконий? — поинтересовался я.

— Считается, что виной тому — кровь наших предков. Драконов, то есть, — пояснил Бардос. — Они, ежели пару выбирают, то навсегда.

— Ты что, правда веришь, что произошел от дракона? — снисходительно фыркнул я.

— А ты нет? — искренне удивился Бардос. — Откуда же тогда, по-твоему, люди взялись?

Я пожал плечами. Ох уж эти варвары. Святая простота. И нисколько их не смущает, что драконы как минимум хладнокровные и с теплокровными животными общего потомства иметь не могут.

— Говорят, все Великие Матери на самом деле — драконихи, — тем временем продолжил Бардос. — И кровь их тем сильнее, чем ближе к предкам их мужья.

— И как же вы определяете, кто близок к предкам, а кто нет? — поинтересовался я, стараясь не слишком выдавать душащий меня смех.

— Да никак, — невозмутимо ответил Бардос. — Вот только не раз случалось уже, что драконы особый интерес проявляли к семье Великой Матери.

— Хм. И какой же? — заинтересовался я. — Приведи хоть один пример.

— Ну, — Бардос вдруг заколебался и принялся оглядываться, явно проверяя, не слышит ли нас кто-нибудь. — Как-то раз, во времена, когда мать Лан была еще молодой девчонкой — дерзкой и свободолюбивой — отправилась она на южные озера. А там в то время поселение было… этих… как их там…

— Осовинцев, — подсказал я, вспомнив карту, занимавшую всю стену в кабинете Шаарда.

— Точно, — кивнул Бардос. — И местные парни как раз шли рыбачить. А она тогда красивая была — загляденье. Ну, они ее и…

Бардос попытался изобразить руками то, что не шло ему на язык.

— Я понял, — кивнул я. — Продолжай.

— Ага, — Бардос кивнул. — Наигрались они, в общем, и оставили ее там же, на озерах. Но наша Матушка всегда сильной была. Никаких глупостей не сделала. Поплакала, конечно, как по женскому делу водится, поболела чуток. А потом дружину собрала и поехала обратно на озера. Нашли они всю компанию, старейшинам местным все объяснили, да и забрали троих — тех, что первыми у нее были. Остальных старейшинам на суд оставили: по их обычаям-то за такое кастрируют. Ну, привезли, значится, трех мужей в Асдар, все им разъяснили. Морды, правда, тоже набили, не без этого. Сильно на них народ зол был, да что уж было делать. Жили они, значит, жили. Каждую ночь к ней по очереди ходили. А как настал Чистый день, и эти трое дома одни остались, прилетел с гор старый дракон да и сжег их вместе с половиной дома — только пепел золотой к небесам поднялся. Даже камней не осталось: пустошь и золотые пушинки в воздухе летают.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Драконы не дышат огнем. Это все сказки.