Калиновый мост - Ольга Горовая (2019)

Глаза у Захара оказались карими… точнее, такого удивительного оттенка, кажется, не встречающегося ей доселе, будто молочный шоколад золотистым медом залили сверху, а потом заморозили. И вот эту нереальную красоту ему в глазницы вложили. Колдовские глаза. Точно, что мольфар, сразу понятно, по одному пронзительному взгляду…

— Как по мне, то ты просто голодная. И сластена к тому же, — кривовато усмехнулся Захар на такое сравнение. — Мои глаза чаще дикими и злыми называли. Жестокими, — отмахнулся.

Но Лэле показалось, что ему по душе пришлось то, как она видит его.

— Ну так ты, наверное, и не смотрел на тех людей так, как на меня сейчас, — разумно заметила девушка, почему-то в третий раз зачерпывая ложкой мед из банки, но так и не намазав на хлеб.

Будто вглядывалась в отблески раннего солнца в этой сладости. Так, как хотела пару дней назад. Все пыталась наверстать и восполнить, увидеть, глазами и пальцами впитать, что за эти дни не могла оценить в полной мере!

— И времена другие были, — зачем-то добавила, сама не поняв к чему, всматриваясь в вязкий золотистый поток в банке.

И голос какой-то странный стал, сама вздрогнула от этого глубинного, словно эхом далеким подсвеченного тона. Холодный, как горная речка. О чем она?.. Лэля себя не поняла.

— Другие… — тарелка, которую Захар именно в этот момент ставил на стол, задребезжала, будто ее придавили сильней, чем следовало.

По его лицу словно все те истории, тайны и загадки, что ночью упоминала, тенью пробежали, проступили нечитаемыми символами, переплетений линий, заломов и морщин на коже… Письменами, которых она не понимала, но все на свете отдала бы, чтобы понять… Лишь для того, чтобы своему мужчине тяжесть на сердце облегчить, свои руки подставить…

Он же в это время внимательно глянул на Лэлю, однозначно уловил ее растерянность. Но и все то, на что она намекала, не осознавая, понял. И теперь будто угадать пытался, что Лэля из этого знала.

— Я не понимаю, почему так сказала, — честно призналась она, испытав волнение и смятение. — И что имела в виду.

— Я понял, — отозвался Захар, так и не отрывая от нее взгляд своих колдовских глаз… сейчас и правда холодных, как подмерзшая земля.

Что именно понял: что Лэля не осознавала, или то, на что она намекала нутром, — не успела уточнить. Потому что Захар, как усилием воли стерев с лица напряженное и темное выражение, улыбнулся широко, и охватил ее взглядом от макушки до кончиков пальцев на ногах, казалось!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И да, я точно ни на кого так не смотрел, моя ненаглядная, — теперь и его голос как теплым медом сочился, растекаясь по ее коже, будоража и дурманя. — Никого такого бесценного в моей жизни не было, настолько важного… А уж в этой сорочке!.. Что ж ты творишь со мной, моя лэле?! — его голос сел. Захар вдруг обхватил ее руками, прижал к себе крепко-крепко, опустил лицо в ее волосы, которые не заплетала с утра. — О чем мечтать заставляешь? — еще тише, с тем рокотом, который не раз и не два в нем отмечала. — О несбыточном же… Чтобы дружиною* моей стала, до скону віків*…— так тихо, что больше кожей и теми самыми растрепанными волосами ощутила, добавил.

Лэля задрожала мелко, как жемчужины, «выбирая» эти слова из своих локонов, со щек и скул собирая их, будто драгоценности, складывая в душу.

Да, поняла о чем он… Утром сорочку одела, не удержалась, когда увидела лежащей на скамье, забытую со вчера. Ту самую, подарок некого Нестора и его жены.

Длинная, почти до щиколоток ей. Расшитая по горловине и на груди, на рукавах и манжетах. И везде обережные символы, цвета и знаки, что здоровье несут (они ли помогли так быстро зрение вернуть или сама себя убедила?..), крепость духа, но и семейные обереги, как у невесты, самые древние, на уровне их родовых линий, пожелания любви и достатка.