– Прощайте, мистер Хельмут, – ответила Джорджия. Когда же дверь за учителем закрылась, она, наконец, расплакалась.

Спустя несколько минут в комнату вошел Бинкли. Увидев, в каком состоянии пребывала хозяйка, он, бормоча слова утешения, помог ей подняться наверх и подождал за дверью ее комнаты, давая ей возможность переодеться в сухое. В кухне ее появления ожидало множество людей, и Бинкли, сопровождавший туда Джорджию несколько минут спустя, тихо прошептал:

– Мадам, вы должны им что-нибудь сказать. Какие-то слова от хозяйки дома. Подумайте, что в этих обстоятельствах мог бы сказать ваш муж, – добавил он, заметив испуг в ее глазах. – Возможно, он захотел бы приободрить людей и поблагодарить их.

Джорджия кивнула, расправила плечи и вошла в кухню.

– Спасибо вам, джентльмены, – сказала она. – Сегодня вы проявили настоящую храбрость и истинное милосердие. Давайте помолимся за души погибших и за здоровье спасенных. Вы можете гордиться тем, что сделали наперекор стихии…

Раздались одобрительные возгласы, и Джорджия, никак не ожидавшая подобной реакции после нескольких месяцев неприятия и отчуждения, в смущении замолчала, но потом, взяв себя в руки, продолжила:

– А сейчас прошу меня извинить. Я должна позаботиться о муже и о спасенном ребенке. А вы согрейтесь и отдохните, прежде чем снова выйдете в непогоду. К сожалению, мы можем предложить вам не так уж много… Бинкли, может, предложите гостям говядины?

Вновь раздались одобрительные возгласы, а Бинкли, поклонившись хозяйке, ответил:

– Как скажете, мадам. Вы правы, этим добрым людям необходимо подкрепиться. Не беспокойтесь, я все сделаю.

– Отлично. Спокойной ночи. И еще раз – спасибо всем. – С этими словами Джорджия вышла из кухни и тотчас же пошла взглянуть на спящего ребенка. Затем поспешила к мужу.

Мужчины уже сняли с него мокрую одежду и надели теплую рубашку. Николас неподвижно лежал в своей постели, в той самой постели, где они прошлым утром смеялись и целовались. Казалось, с той поры прошла целая жизнь.

А сейчас… Николас был бледен как смерть. К счастью, Бинкли не забыл положить ему в постель разогретые кирпичи и укрыл своего господина несколькими одеялами. Не зная, что еще можно сделать, Джорджия подошла к камину и подбросила дров. Затем присела на краешек кровати и попыталась «почувствовать жизнь» – так мать учила ее поступать со всеми больными. Увы, даже в ребенке, лежавшем внизу, было больше жизни, чем в Николасе. Джорджия тяжко вздохнула, и ей почудилось, что у нее остановилось сердце.

– Горячее питье, для мистера Дейвентри, мадам, – сказал Бинкли, входя в комнату с подносом в руках.

– Спасибо, Бинкли. Но если я не смогу привести Николаса в чувство, то пользы ему это не принесет, – ответила Джорджия.

– Пожалуй, вы правы. Думаю, у него нервное истощение.

– Это нечто большее, чем истощение. Но завтра, возможно, его состояние улучшится. Как мальчик?

– Он еще спит, мадам. Но дыхание у него совершенно нормальное, а тело достаточно теплое.

– Очень хорошо. А как вы, Бинкли?.. Вы ведь тоже измучены?..

– Сейчас я больше беспокоюсь за вас, мадам. Сегодня вам многое пришлось вынести…

– Я в полном порядке. Спасибо, Бинкли. Думаю, сегодня я переночую здесь, в этой комнате.

– Мудрое решение, мадам, позвольте заметить. А я останусь с мальчиком и буду внимательно наблюдать за ним. О любых переменах сразу же сообщу.

– Еще раз спасибо вам, Бинкли. Люди из деревни ушли?

– Да, мадам. Я напоил их чаем, дал немного мяса в дорогу и передал от вас слова благодарности.

– Примите и вы, Бинкли, мою благодарность за все, что вы сделали. Не знаю, что бы я делала без вашей помощи.

Слуга поклонился и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.