Кино для взрослых - Уильям Вулфолк (1996)

— И она меня любила.

— Уверяю вас, что нет.

Пол чуть не впал в бешенство — и вдруг наступило прозрение. Да, это правда. Было бы смешно отрицать: чувство Шейлы не шло ни в какое сравнение с его всепоглощающей страстью. И все же в их отношениях было что-то прекрасное, несопоставимое со всем, что было до нее. Хотя бы в постели.

Он заставил себя посмотреть на Хендершота. Впалая грудь. Худые руки…

Господи! И он был ее любовником!

— Должно быть, вы думаете, что она любила вас!

— Я стараюсь не тешить себя иллюзиями, особенно в отношениях с женщинами. Но почему мы говорим только о Шейле, милый юноша? Она — прочитанная глава. Пора перевернуть страницу. Давайте поговорим о вас. Ведь у вас вся жизнь впереди!

Однажды, лежа рядом с Полом в постели, Шейла сказала, что во всем, что касается любви, Хендершот — лучший психолог, чем Хэвлок Эллис или Крафт-Эббинг. Пол только посмеялся. Такая реплика была бы уместной в прежние времена, когда люди думали о сексе как о величайшей загадке, тайном ритуале, доступном только посвященным.

Но теперь он спросил себя: неужели она и впрямь считала Ивена непревзойденным любовником? И неужели он, Пол, ее разочаровал?

В порыве самобичевания он показался себе наивным юнцом с примитивными понятиями о потенции. Бесспорно, Шейла больше него смыслила в любви. Почему не допустить, что и Хендершот тоже?

Соединившись, ревность, соперничество и чувство утраты вылились в желание как можно больнее уколоть собеседника.

— Хочу кое в чем признаться, мистер Хендершот. Статьи, которые должны были появиться в газетах Притчетта, написаны мной.

Хендершот потрогал свежий цветок в петлице и немного насмешливо произнес:

— В самом деле?

— Я пришел в вашу фирму с целью собрать для них материал.

— Почему?

— Один человек, которого я любил и очень уважал… одна преподавательница… покончила с собой из-за того, что попала в ваш фильм о «гей-клубах».

Хендершот еле заметно скривил губы, и Пол понял: его признание не произвело впечатления. Хендершот мягко произнес:

— Вы стали нашим самым ценным работником. Ваши идеи принесли фирме большую прибыль. А ведь никто не обязывал вас проявлять инициативу.

— Это было составной частью работы. Я старался произвести хорошее впечатление, чтобы удержаться в «Конфиденциальных кассетах».

— Но вы вернулись и после написания статей, когда стало ясно, что их не опубликуют.

— У меня не было выхода.

Так ли? Что стояло за его страхом потерять работу в университете? Уж не искал ли он спасения от собственных амбиций? Если бы Макс Рэнд не закрыл перед ним дорогу в Суитцер — может, со временем он сам нашел бы предлог не возвращаться?

— В общем, это неважно. Не следует думать, что, признавшись, вы сделали отчаянный, непоправимый шаг. Поскольку статьи не увидели свет, я не вижу ущерба.

— Неважно, что вы видите или не видите.

Полу стало досадно. Что толку дерзить, если человек не выходит из себя?

— Не сердитесь. Мне хотелось бы стать вашим другом.

— Почему?

— Потому что вы очень привлекательный молодой человек.

— Забудьте. Меня это не интересует.

Глаза Пола заметались, словно в поисках оружия — любого оружия!

— Это Шейла считала вас каким-то эротическим принцем! А для меня вы всего лишь старый…

Чтобы не сказать больше, он вскочил и выбежал из бара.

Он долго бродил один, не разбирая дороги. Боль пронизывала все его существо. Страшно подумать, что он больше ее не увидит. Он все еще чувствовал свежесть ее губ. Мысли кружили вокруг Шейлы; он припоминал, одно за другим, их свидания.

Только тот, кто изведал соблазн во всей полноте, поймет агонию утраты. «Если мне не суждено проснуться, будьте милосердны, ради Христа!» Шейла уже никогда не проснется…