Горячий ключ - Валентина Мельникова (2001)

Он чертыхнулся, но опыты продолжил, давая тряпке разгореться как следует. Ценой обожженных пальцев и подпаленных бровей ему удалось добиться, чтобы огонь не только долетал до цели, но и продолжал еще некоторое время гореть.

— Мы обстреляем их днем, — объявил он наконец с гордостью. — Ночью они засекут огонь прежде, чем мы выстрелим. — Он посмотрел на солнце. — Начнем завтра. Нам выгодно потянуть время.

Миновал полдень, когда противник вновь решился выйти на мост. Дмитрий, который, выспавшись, сменил Рыжкова, выстрелил. Бандиты побежали с моста. Потом он стрелял еще раз перед закатом, но Артем велел ему поберечь оставшиеся два патрона.

— Они нам еще пригодятся. Я не хочу рассекречивать, что у нас есть еще автоматы.

Противнику удалось в этот день уложить всего три доски. Ночью они продолжали освещать мост, но появиться на нем все-таки не рискнули.

Глава 15

Дмитрий Незванов проснулся на рассвете. После глубокого и относительно спокойного сна он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. По приказу Таранцева они с Пашкой были сняты с ночного дежурства, чтобы хорошо выспаться перед тем, как уйти через горы за помощью.

Дмитрий оглядел снежные вершины гор, и его охватил привычный озноб. Он не солгал Таранцеву, что бывал в высокогорных экспедициях и участвовал в восхождениях на Эверест, промолчал лишь о том, что с некоторых пор испытывает просто-таки панический ужас перед высотой.

…Произошло это год назад на простенькой тренировочной вершине. При подъеме по скальной стене камнем перебило страховочную веревку, и Незванов повис на руках на небольшом скальном карнизе. На совершенно отвесной базальтовой стене. Сверху ему сбросили веревочную лестницу. Но не хватило двух десятков сантиметров, чтобы дотянуться до нижней ступеньки. Вылетел крюк, за который он успел зацепиться карабином… Он не помнил, как падал вниз, вообще ничего не помнил. Только ощутил боль в ноге, придя в себя после операции. В этот раз ему повезло, как может везти только единожды в жизни: он зацепился лямкой комбинезона за ветку растущего на дне ущелья дерева. Ветка спружинила, смягчила удар, но он сорвался опять. Правда, скорость падения теперь была незначительной, и он лишь ободрал себе лицо и сломал ногу. Но навсегда в его мозгу запечатлелись две вещи: щелчок, с которым крюк вылетел из гнезда, и далеко внизу остроконечные, словно казацкие пики, верхушки деревьев, на которые ему предстояло упасть…

Вершины ослепительно сверкали под лучами, и Дмитрий пытался сквозь солнцезащитные очки разглядеть перевал, который им необходимо было преодолеть. Он точно знал, что пожалеет о своем решении, но в то же время понимал, что никто, кроме него, не в состоянии пройти этим маршрутом и привести помощь. Возможно, с этим справился бы Шевцов, даже наверняка справился бы, но генерал был нужнее здесь. Вдвоем с Таранцевым они способны обеспечить оборону и, если потребуется, дать бой подонкам, которые копошились сейчас по другую сторону реки.

Незванов умылся, мельком взглянул на все еще спящего Павла, но будить его не стал, а направился к мосту, где, к своему удивлению, нашел одного Каширского. Профессор лежал на спине под зеркальцем и, поминутно поглядывая в него, что-то черкал в записной книжке огрызком карандаша.

При виде Дмитрия он приветственно махнул рукой:

— Все тихо. Эти твари только что выключили фары.

Дмитрий подполз к нему и взглянул на листок бумаги, усыпанный, как ему показалось, какими-то магическими знаками.

— Что это, формула всеобщей справедливости?

Каширский озадаченно хмыкнул, потом поднял палец и многозначительно произнес:

— Дима, вы дали совершенно точное определение.