Там, где ты - Сесилия Ахерн (2016)

Я снова изучила все, что лежало на полу, переводя взгляд от ряда к ряду. Мистер Поббс, степлер, футболка, двадцать носков от разных пар, ручка с выгравированной надписью, рабочая папка, из-за потери которой я схлопотала выговор… Что-то упустила? Я вопросительно взглянула на Бобби.

– А как же паспорт? – безжизненно спросил он.

Я снова опустила глаза на пол и сразу заулыбалась. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, родители организовали поездку на каникулы в Австрию. Но вечером накануне отъезда пропал мой паспорт, и мы так и не сумели его найти. Вообще-то я не хотела уезжать и переживала по этому поводу несколько месяцев. Недельное путешествие означало пропуск двух сеансов с мистером Бартоном, но дело было не только в этом и не в иррациональном страхе перед нарушением привычного хода жизни. Я перестала получать удовольствие от поездок из-за боязни потерять вещи. Ведь если что-то пропадет в каком-нибудь месте вроде Австрии, где я никогда не была и куда, по всей вероятности, никогда больше не вернусь, как же, черт возьми, я смогу это отыскать?! В тот вечер, когда пропал паспорт, мои взгляды на мир резко изменились. Две встречи с мистером Бартоном отодвинулись на задний план, и мне вдруг страшно захотелось найти пропажу и отправиться в поездку. Сделать все, чтобы избежать потери очередной принадлежащей мне вещи.

Поездку отменили, потому что изготовить новый или временный паспорт мы уже не успевали. Однако это стало первым и единственным случаем, когда родители были так же сбиты с толку, как я, и предались таким же, как я, лихорадочным поискам. И когда я нашла этот паспорт здесь, через столько лет, потертым и рваным, со мной, одиннадцатилетней и глупо таращащейся с фотографии, – это был совершенно немыслимый, неправдоподобный момент. Но теперь я внимательно огляделась, и моя улыбка поблекла. Паспорт отсутствовал.

Я рванула, переступая через ряды вещей и сдвигая их с места, к картонным коробкам, и предприняла отчаянные попытки найти его. Бобби вышел из комнаты – чтобы не мешать мне, как я посчитала. Однако он тут же вернулся с поляроидом в руках. Жестом попросил меня отойти в сторону, и я послушалась, ни о чем не спрашивая. Бобби нацелил камеру на пол, сделал снимок, вынул квадратик из аппарата, потряс им, рассмотрел, потом вложил в пластиковый конверт.

– Я нашел эту камеру много лет назад, – объяснил он, и в его словах прозвучала грусть. – Трудно отыскать подходящие картриджи. Даже не знаю, выпускают ли еще такие, но время от времени натыкаюсь на коробку с нужными. Приходится тщательно выбирать, что снимать, нельзя же без толку расходовать материалы. Не вижу ничего плохого в осторожности, просто очень трудно решить, какое из мгновений жизни важнее остальных. Часто бывает – стоит тебе понять, что вот он – драгоценный момент, а он уже закончился, снимать нечего. Слишком поздно мы это понимаем.

Он замолчал, погрузившись в свои мысли и перестав шевелиться, будто аккумуляторы разрядились. Я дотронулась до его руки, и он посмотрел на меня, удивленный моим присутствием в комнате. Потом перевел взгляд на камеру в своих руках и удивился ей тоже. Затем встряхнулся, в глазах снова зажглись огоньки, и он продолжил:

– Вот так и надо действовать. Будешь фотографировать все вещи на полу каждое утро, начиная с сегодняшнего дня. – Он отдал аппарат мне и закончил, выходя из комнаты. – А затем, полагаю, займешься другими снимками.

– Какими другими?

Бобби остановился в дверях и неожиданно показался мне гораздо моложе своих девятнадцати лет – теперь он был точь-в-точь маленький заблудившийся мальчик.