Любимая для Грома - Надежда Борзакова

Может, позже.

Послевкусие было приятным и волнующим, все внутри пело. Букет пионов, подаренный мужчиной, потрясающе вкусно пах.

То и дело я совала нос в бутоны и глубоко вздыхала, наслаждаясь своими эмоциями. Ожидание звонка и сообщения, мысли о том, что надену и как накрашусь на новое свидание. О чем будем говорить....

Вечером Кир пожелал спокойной ночи. Помедлив десять минут, я ответила. Глупо и по-детски, особенно учитывая, сколько мы уже знакомы. С другой стороны... Мы же вроде бы переводим отношения в иную плоскость...

В понедельник у меня была уличная съемка. Пришлось провозиться четыре часа вместо условленных двух, ведь восемнадцатилетние девчонки-клиентки поначалу усиленно и неуклюже давили секс на своих все еще детских лицах, и кадры получались комичными, а оставлять их без удачных фотографий было жалко.

Загрузив на компьютер фотографии, бегло просмотрела их и набрала Кира уточнить момент по обработке, запоздало подумав, что это может быть не слишком уместно, учитывая другую плоскость...

- Привет, Кир! Ты можешь...

- Это не Кирилл, - перебил знакомый надменный женский голос.

- Мария Сергеевна? А..

- Кирилл на перевязке.

- Что? - ахнула я. - Что случилось?

- На него напали...

*****

Я не помнила, как именно добралась до больницы, выспросив у мамы Кирилла адрес. Не помнила даже, заперла ли студию. Словно оглохла, ослепла и одурела от ужаса, который крылся за коротким словом «напали». Мне в жизни еще не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Найдя нужную палату, я тихонько вошла. Она была одноместной. Внутри никого. Достав телефон из сумки, хотела набрать Кира, но в этот момент появился он сам. Медленно вошел, держась за стену. Правый глаз заплыл, губа разбита. На запястьях багровые полосы.

- Кир, о боже, - я шагнула к нему, чтоб обнять, но мужчина грубо отбросил мои руки, оттолкнул.

- Какого хрена, ты тут забыла?! - зло прорычал.

- Кир, ты чего? Это же я...

- Да, я знаю, что это ты.

В этот момент в палату зашла и Мария Сергеевна.

- Мама, дай нам поговорить минуту. Пожалуйста.

И, когда за ней закрылась дверь, вновь повернулся ко мне.

- Кир, я ничего не понимаю, - голос дрожал от обиды. Подступающие слезы жгли глаза.

- Такая вся правильная. Мозг мне имела три года! С женатыми ни-ни, а с двумя, пожалуйста?

- Я вообще не понимаю...

Внезапно прилетевшая пощечина сбила с ног. Я больно ударилась локтем и коленями о плиточный под, щека вспыхнула огнем.

- Я ради тебя, шлюхи, от жены ушел, - заорал, нависая надо мной. – Пошла вон отсюда! Вали к своему бандюку и скажи ему, что мне не нужны объедки с его стола. Во-он!

Я встала на ноги. Посмотрела в перекошенное злобой лицо. И не узнала его. Дело не в синяках, дело в жутком выражении. Дело в эмоциях, которые плескались в дико блестящих глазах. В том, на что этот мужчина оказался способен. Как Ксюхин Коленька. Они что правда все одинаковые?

- Обязательно передам. И про пощечину тоже расскажу, понятно? Так что вали из города, пока жив!

Распахнула дверь и почти столкнулась со стоящей на пороге Марией Сергеевной. На лице у той застыло выражение, какое бывает у детей, которых поймали, кожа они подглядывали. Но оно быстро сменилось презрительным и гневным.

- Всего доброго, - оскалилась я и, обогнув ее, вышла из палаты.

Вихрь эмоций, бушевавший внутри, вызывал желание на кого-то наорать и что-то разбить. Так-то ты со мной, да, Кирилл? Грош цена всем твоим якобы намерениям, если ты...

Твой бандюк! О ком он мог говорить, кроме... Кроме Громова.

Получается, что тот приказал избить Кирилла за свидание со мной. О, господи, что же он за человек?

Возникло ощущение, что за мной следят. Я то и дело озиралась по дороге домой, а в парадное и вовсе вбежала. Так, словно это могло от чего-то спасти.