Любимая для Грома - Надежда Борзакова

- По-прежнему, это валяться на диване и, при случае, поколачивать тебя?!

- Я так и знала, что будешь попрекать деньгами! Мы вернем! Все! До копейки! Дай только Коле на работу устроится! Ты же знаешь, как трудно...

- Год уже все никак не устроится, - пробормотала я, рассеянно глядя в пространство.

- Отвези меня к маме! Или я сама поеду! - завизжала сестра, хватаясь за дверную ручку.

- Ксюш...Почему ты совсем себя не уважаешь? Как... Он же издевается над тобой. Дети это видят. А если начнет поднимать руку и на них?!

- Тебе не понять, ясно?! У тебя нет детей! Ты никого в жизни никогда не любила! Только себя! Эгоистка!

Я ее не узнавала в такие моменты. Не узнавала в этой заполошной, брызжащей слюной тетке с побагровевшим, искаженным истеричной гримасой лицом и дико горящими на нем глазами свою младшую сестренку. Хрупкую, наивную, красивую, как ангел, девочку с изумрудными глазами. С нее мальчишки в школе взглядов не сводили, одноклассницы завидовали лютой завистью. Сколько раз мне приходилось за нее заступаться, когда обозленные девчонки делали всякие пакости? От жевательных резинок в волосах до попыток повыдергать их же...

И из всех, из все-ех, она выбрала этого Коленьку!

Закрыв разбитое лицо руками, сестра заплакала.

- Прости, прости-и-и, Ева! - подвывая из-под пальцев. - Я люблю его, понимаешь? Я с ним семь лет! У нас двое детей!

- Не понимаю, Ксюш! Правда, не понимаю! Он тебя бьет. Он ни разу ничего хорошего тебе не сделал по факту.

- Это не так! У него просто сложный период...

- Ты моя сестра! Я люблю тебя, люблю Мишу и Машу! Я хочу, чтоб вы были счастливы.

- А я счастлива, когда с ним! Он просто вспыльчивый, да еще и я довела.

- Посмотрим, какое оправдание ты ему придумаешь, когда он тебя покалечит! - резко дернувшись с места, выехала на дорогу. - Или детей.

- Не покалечит... Ты не понимаешь!

Я уже не слушала. Ее слова как белый шум. Миллионный раз одно и то же.

Приехали. При виде Ксюши Коленька повалился на колени прямо в прихожей, обнял желейными руками ее талию и захныкал стандартное «прости, люблю-не могу».

Встретилась взглядом с мамой. В ее глазах было осуждение. Как всегда, в мой адрес.

Я обошла их и направилась к жмущимся к стенке малышам.

- Обувь сними, Ева! - крикнула мама.

Я проигнорировала.

- Приве-ет! Идемте-ка в залу, посмотрим рыбок, а мама с папой пусть поговорят.

Взяв за руки детей, увела их в залу и заперла дверь.

- Ева, а папа...,-начал Мишка.

Ему шесть. Всего шесть долбанных лет. Машке три. И большую часть своих маленьких жизней они наблюдали весь этот пиздец!

-...не уйдет?

Я присела перед обоими на корточки.

- Папа с мамой очень вас любят и никогда вас не бросят. Не важно, будут жить в одном доме или нет...

- Миша, Маша, поехали, - крикнула Ксюша, сунув голову в дверь.

- Вот и все, да? Так просто? Цена их страха и твоего разбитого лица-один купленный веник и пять минут валяния в ногах?!

- Так, ты не лезь не в свое дело, да? - взревел из коридора Коленька.

- Или что? - я вышла к нему и, став вплотную, посмотрела в его залипшее из-за любви к алкоголю лицо. - Мне врежешь? Так давай! Засужу!

Он злобно запыхтел, но не двинулся. Трусливо замялся.

- Ева, хватит! - включилась мама.

- Заявление на тебя уже в полиции, - звенящим от бессилия голосом выпалила я.

- Ты..., - завыл стоящей у меня за спиной Ксюше, - написала на меня ментам заяву?!

- Это она, - захныкала сестра, - она заставила!

- Как ты смеешь вмешиваться в чужую семью? Своей нет, так решила и сестрину разрушить? -заорала мама.

- Все! Не вмешиваюсь! Больше не смею! Ни копейки больше от меня не получите, ясно?! Забудь, Ксеня, мой номер телефона. Следующий раз, когда он тебе врежет-звони сразу маме!