Подружка моего брата - Зоя Марецкая

Она услышала, что он встал с кровати, вышел из комнаты и закрылся в ванной. Зашумела вода.

Иринка какое-то время со страхом и волнением прислушивалась к звукам, доносившимся оттуда, но так и не решилась его побеспокоить. Чувство вины мучило ее очень сильно. В первую же минуту после своего признания она испугалась, что совершила ужасную ошибку. Она не хотела его обижать, он был замечательный, он любил ее. Но больше обманывать его она не хотела. Она должна была ему сказать, предупредить, чтобы он это знал. Она почему-то думала, что ей станет легче после признания, но легче ей не стало. На сердце стало еще тяжелее.

Иринка почувствовала, что у нее опять начинает болеть голова. Она запуталась в своих чувствах и не понимала, что ей делать дальше. Чувствовала, что подступает новая истерика.

Когда через десять минут Герман вышел из ванной и направился прямо к ней, она испуганно сжалась, избегая его взгляда. Она ожидала чего угодно — крика, ярости, обиды, претензий, проклятий, даже физической агрессии.

Но он сел рядом с ней и ласково взял ее лицо в свои руки, поворачивая ее к себе.

— Ириш, посмотри на меня, — очень мягко сказал ей он.

Она послушно открыла глаза.

Он смотрел на нее с непонятным выражением лица и вздохнул.

— Послушай меня. Ты ничем передо мной не виновата. Ты не сделала мне ничего плохого. Мне очень жаль, что так получилось. И ты тоже прости меня. Прости, что влез в ваши с Гошей отношения. Это моя вина. Я старше, и я должен был знать все заранее. Надеюсь, что у тебя все будет хорошо.

Она слушала его голос, глубокий, волнующий, и на время опять выпала из реальности. Ей стало мало воздуха, она почувствовала, что задыхается. Ей почему-то захотелось, чтобы он забыл ее слова, чтобы поцеловал ее, как раньше, а потом любил долго и нежно. Ей захотелось ему сказать, что он неправильно ее понял, что это ужасная ошибка, она просто запуталась. Но слова застряли где-то внутри, и она не смогла ему ничего сказать. Разве есть смысл оправдываться? Она любит Гошу, она знает это, всегда знала, и теперь Герман тоже знает про это.

Герман легко чмокнул ее в кончик носа, как делал раньше, и отпустил ее. Потом быстро отвернулся, встал, подошел к шкафу, открыл его и начал доставать ее вещи.

Иринке опять стало очень плохо.

Она не думала, что он просто возьмет и выставит ее за дверь. Она вообще ни о чем не думала, думала только о Гоше и о своей любви к нему.

Он быстро собрал ее рюкзак и опять присел к ней на кровать. Но это был уже совсем другой Герман. Собранный, спокойный, вежливый. Чужой.

— Ирин, я понимаю, что ты больше не можешь здесь оставаться. Давай я тебя отвезу, куда ты хочешь. Или, если хочешь, позвони Гоше, пусть он приедет и тебя заберет.

Куда заберет? В общагу?

Она смотрела на него и думала только о том, что она очень от всего устала.

Не дождавшись от нее ответа, Герман взял телефон и набрал чей-то номер, но в трубке послышалось «Абонент временно недоступен», и он тут же сбросил.

— Чёртов придурок, — пробормотал с неожиданной злостью.

Иринка поняла, что он звонил Гоше.

Ей нужно было подумать и разобраться в себе. Для этого существовал только один вариант.

— Домой. Я поеду домой. Отвези меня на вокзал, — вздохнув, твердо сказала она.

Он задумчиво посмотрел на нее и согласно кивнул.

— Поехали. По дороге на сайте купим тебе билет. Вечером уже будешь в Бологом.

В машине он молчал, а она хотела с ним поговорить, но так и не смогла решиться. Украдкой смотрела на него, и перед глазами почему-то проносились воспоминания, как вчера утром он вез ее на этой машине в общагу, как они смеялись и целовались. И как он ей говорил, что хочет быть с ней рядом.

Он ни разу в дороге даже не посмотрел на нее. Вид у него был отчужденный и мрачный.