Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

В общем, не советую доводить себя до расстройств пищевого поведения, а то будете всю жизнь сидеть на ультиматумах. В моем случае даже предмет шантажа придумывать не надо: суешь мне под нос тарелку, и вот она я – трясусь в припадке, на все согласная.

– А как тебе Бибирево? – спросила я, переключаясь. – На одной ветке с театром, в двух остановках автобуса от офиса моего психотерапевта.

– Матом можно? – закатил глаза Миша. – Тебе сегодня Кифер предложил ведущую партию!

– И что? В одном спектакле ведущая, а в остальных кордебалет. И когда еще его балет выйдет. Мне еще минимум месяц торчать на минимальном окладе.

Сегодня в обед я позвонила матери и сообщила, что какое-то время не смогу перечислять деньги. Да, у меня проблемы, но не те же, что были раньше. Небольшое преувеличение, ведь я понятия не имела, справлюсь ли с нервами, но это вернее, чем волновать ее. Да и что она сделает?

После выкидыша я начала разговаривать с психотерапевтом из клиники, и он схватился за голову. Назвал меня Ящиком Пандоры. За два месяца он так и не сумел разложить мои отношения с семьей по полочкам, а узнав, что я переезжаю в Москву, сразу посоветовал мне найти именно Нестерова.

«Итак, Дияра, – сказал тот на первом же сеансе. – Я хочу, чтобы ты понимала простую вещь. Ты можешь доверять мне целиком и полностью. Почему? Потому что ты мне платишь. То есть если я буду блюсти чьи-то интересы, кроме твоих, или передавать конфиденциальную информацию третьим лицам, то сделаю хуже самому себе. Я лишусь заработка и репутации. Потому я твой лучший, самый верный и преданный друг. Ты можешь рассказать мне все, я всегда буду на твоей стороне. И чем больше, подробнее и понятнее ты мне все это рассказываешь, тем дешевле в итоге тебе обойдутся мои услуги. Выбор за тобой».

Семья и отношения с родными – первое, над чем он стал работать. Ибо именно это тянуло меня вниз в момент нашей встречи. И к моему ужасу и отрицанию, Нестеров сказал забавную вещь: что мой отец прав. Помогать матери и Рамилю или нет – всего лишь выбор. И хотя это прекрасно, что я для них стараюсь, в первую очередь должна заботиться о себе. Потому что никто и никогда не станет обо мне заботиться так, как могу это сделать я. Я работаю ради обеспечения в первую очередь собственных потребностей, это моя жизнь. Никто не проживет ее за меня, никто не сделает ее лучше для меня. Никто не станет думать в первую очередь обо мне. Даже моя мать.

Не верю? Пожалуйста: приехала ли она ко мне в Петербург в клинику? Нет. Могла бы? Да. Но не поехала. Рамиль ее шантажировал? Да. Но тем не менее она сделала выбор. Она устала разгребать последствия опрометчивого поведения сына. Еще больших проблем с ним она бы не вынесла. А я… как-то справлялась, да и отвыкла она от заботы обо мне. Да, мама не была в курсе довольно многих подробностей, иначе, скорее всего, помчалась бы так, что волосы назад, но уж тут как есть. Например, она ничего не знала о моей беременности. Или о том, что мне оставался один шаг до полного истощения. Она не плохая, она меня, бесспорно, любит, но это не делает ее моей должницей. То, что она отпустила меня в Петербург, тоже было ее выбором, а у любого выбора есть последствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я обязательно заплачу свою цену за то, что временно отказала маме и брату в материальной помощи. Но по-настоящему должна я только одно: выбраться из ямы, в которую загнали меня Кифер и Эви. Они тянули меня вниз, Бехчин – вверх. По-моему, тут выбор очевиден и однозначен. Рядом с Эви я бы не справилась. А сейчас… вдруг это мой шанс на улучшение качества жизни? В общем, виноватой я себя теперь не чувствовала, хоть и остро ощущала сгущающиеся тучи над головой.