Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Ну почему Ренат не мог просто передать ему краткую выжимку из нашего разговора? Почему обязательно было приглашать меня «на ковер» к бывшему? Скорее всего, таким образом Ренат пытался мне продемонстрировать тот факт, что вовсе не на моей стороне. Смешно. Будто я не поняла этого в тот миг, когда нежданно-негаданно услышала его голос в коридоре!

Едва представив, как позабавится ситуацией Кифер, услышав о моей несостоятельной личной жизни, я чуть было не вышла из кабинета обратно в коридор. А если бы спросили, что это за ребячество такое, ответила бы, что меня выдавило двукратным авторитетом.

– Доброе утро, – через силу поздоровалась я с Кифером, разумеется не получив ответа.

И садиться не стала, несмотря на приглашение, раз уж Поль стоял.

– Как самочувствие? – спросил Ренат, сверкнув линзами очков, такими же тонкими, как он сам.

– Прекрасно, – бодро ответила я, ничуть не обманываясь добродушием этого человека. Больше – нет.

Если честно, я на Мерхеева была обижена. До приезда сюда Поля в Москве было два человека, знавших мою историю: руководитель труппы и доктор Нестеров. И если перед вторым я каялась, потому что так было нужно мне, то с Мерхеевым все иначе.

Как уже говорила Бехчину, я таскалась по просмотрам, получая отказ за отказом, пока глава нашей труппы сам меня не нашел. Я думала, что это все. Хотела уже сдаться, собрать чемоданы и ехать к матери на радость Рамилю. Но Ренат дал мне еще один шанс. Последний. Правда, установил полугодовой испытательный срок со смешной оплатой и условием: контроль моего состояния под надзором психотерапевта.

Но я не жаловалась. В моей ситуации жаловаться было нелепо. Иногда в жизни случается такое, что заставляет вас пересмотреть буквально всю вашу жизнь И научиться благодарить судьбу за каждую новую возможность.

Наверное, мне следовало сразу догадаться, что приняли меня в труппу только и исключительно благодаря Савельеву. В смысле я знала, что он за меня просил, но надеялась, что в ответ на эту просьбу в Мерхееве что-то откликнулось. Сострадание, например. Нелепо, да?

Только когда в театре появился Кифер и я об этом узнала, лишь встретившись лицом к лицу, поняла, какой была дурой. Ну элементарно же предупредить было можно! Что-то вроде: «Дияра, твой прыжок полный отстой. Кстати, на следующий неделе приедет Кифер. Сделай там с собой что-нибудь, чтобы не сорваться в ту же минуту».

Я чувствовала себя преданной, да. Сколько раз мне еще нужно ступить на те же грабли, чтобы осознать: люди не понимают, что анорексия – это серьезно?

Почему ты не ешь? Ты же голодная. Это же базовая потребность организма! Что тут сложного? Бери ложку – и в рот.

Они не понимают, что от страха во рту становится так сухо, что еду приходится проглатывать, запивая водой. Только так. И от приступов паники темнеет в глазах. Вы падали в обморок от перспективы удовлетворить свою базовую потребность в еде? Я падала. И еще, начав есть в клинике, я поначалу часами рыдала потом в подушку.

И мужчина, которого я любила и который бросил меня одну в таком состоянии, всего-то-навсего приехал в Москву продолжать меня мучить. Зачем предупреждать? Ничего сверхъестественного не произошло.

Наверное, чудесно, что Ренат считал меня полностью оправившейся от петербургской драмы. Жаль только, что это было не так. Я до сих пор не могла в присутствии Поля свободно дышать. Я им задыхалась.

– Дияра, я получил расшифрованные результаты твоих анализов от доктора Нестерова. Он считает, что ты в безопасности, чему я искренне рад. Но произошедшее ввергает в недоумение. Нам бы очень хотелось знать, что случилось.

Я бросила на Поля короткий взгляд. Подозреваю, что углубиться в произошедшее задумал вовсе не Мерхеев и «нам» тут очень даже лишнее. Взгляд мой Кифер заметил, но никак не отрегировал.