Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

– О куртизанке. Этого достаточно. Как по-твоему, Мирошева, ты похожа на куртизанку? Или у тебя тут поза-поза-поза, как в классическом, мать твою, балете, и надо просто побыть красивой – вот и весь спектакль? В чем же все-таки дело? Ты не понимаешь смысла происходящего или попросту стыдишься раскованности?

Он подошел к ней ближе. Практически вплотную, и мне, например, было видно, как Света от него не только отклонилась, но и бросила едва заметный панический взгляд в мою сторону. Губы Кифера изогнулись в ядовитой усмешке.

– Ла-а-адно, – протянул он. – Давай тогда по-другому. Бехчин. Как он тебе?

– Что? – испуганно пискнула Света.

– Бехчин, снимай майку, – велел хореограф, не сводя парализующего взгляда со Светы.

Танцовщики испуганно замерли. Стихли последние шепотки.

– Снимай, или я сниму тебя с роли! – рявкнул Поль.

Рисковать принципов ради тот не стал: майка приземлилась точнехонько на его сумку. Все закономерно принялись разглядывать идеальный торс парня. Отрицать, что Мишка был хорош, невозможно. Он отлично бы смотрелся в роли красавчика, удостоившегося лучшей из куртизанок Парижа.

– Итак, – продолжил Кифер с угрозой и провокацией в голосе. – На мой гетеросексуальный вкус он слишком кудряв, а как тебе?

По залу разлетелись смешки, а я не выдержала. Поль бы не успокоился, пока не размазал бы Светку, и мне было смотреть на это больно. Понимающе вздохнув, я отвернулась и направилась к своей сумке за водой.

В лопатки, как пуля, врезался злой взгляд. Я никогда не думала, что таким образом можно сбить с ног, но аж споткнулась на ровном месте и недоверчиво обернулась. Кифер медленно вернул все свое внимание испуганно застывшей Мирошевой.

– Нормально, – сказала Света.

– Нормально? – фыркнул Кифер. – С эволюционной точки зрения Бехчин – образец почти идеальной мужской особи, инстинктивно вызывающей у любой женщины желание размножаться. А если говорить простыми словами: ты обязана его хотеть. Но ты, Мирошева, его не хочешь. И это такая огромная проблема, что она видна в зале, на сцене, в жизни и вообще везде. Ты как заведенная кукла с приклеенной улыбкой, неживая, нежеланная и не вызывающая сочувствия у зрителя. Что глаза заблестели? Хочешь, чтобы я похвалил тебя за безупречное па-де-ша? Ты и без меня знаешь, что оно выше всяческих похвал, иначе я бы тебя не назначил временно ведущей солисткой. Но зрителю на это плевать. Я неделю пытался выбить из тебя хотя бы одну интересную искру. Но в этом плане ты развиваться отказываешься. Поэтому я спрашиваю еще раз: дело в том, что ты стыдишься моего спектакля?

Вопрос был задан так, что стало совершенно понятно: Кифер уже сделал для себя выводы. Он не простит такое пренебрежение. И, к несчастью, я вынуждена была его в этом поддержать. Ханжество Светы не позволило бы ей станцевать Сатин так, как положено.

– Лукьянова, займи ее место, – обратился Кифер к Эви.

В осадок выпали все. Бехчин так и вовсе медленно моргнул с открытым ртом. Даже Эвелина была в шоке. Оглянувшись по сторонам, будто ища в зале еще одну Лукьянову, она через пару секунд осознала, что только что случилось, и медленно подошла к Мише.

Я снова приложилась к горлышку бутылки и с огромным удивлением обнаружила, что выпила всю воду и даже не заметила, когда это случилось.

– Хочу подчеркнуть, что это пока никакое не назначение. Если понадобится, вы все перебываете на этом месте, пока хотя бы одна из вас не выдаст мне что-то путное!

41

– Он ужасный человек. Неделю назад он избил Глеба, а сегодня прилюдно унизил Свету и вместо нее назначил Эви. Он мог бы выбрать любую другую танцовщицу, но нет же…