Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Мне идея дразнить удачу такой уж прекрасной не казалось. Но этот символ веры в меня наполнил глаза слезами. Он хотел, чтобы я стала примой. Он хотел для меня всего. В отличие от Шадрина, Поль в меня верил. А я верила Полю. И если я стану востребованной балериной, мы с ним сможем видеться, куда бы жизнь его ни забросила. Если меня станут приглашать на гастроли!

Всхлипнув, я бросилась к Киферу на шею. Сквозь слезы целовала его губы, лицо, не давая ни вздохнуть, ни опомниться. Перемежала поцелуи с благодарностями. Наверное, это было странно. Но когда я чуть пришла в себя и отстранилась, изо рта само как-то вылетело:

– Я люблю тебя.

Он лишь улыбнулся и потянулся к моим губам вновь. Я постаралась не выдать то, как по мне это ударило. Признаться в своих чувствах для меня не было проблемой, но я этого не делала. Потому что боялась не услышать ответа. И я его не услышала. Он продолжил меня целовать, но, прижавшись к нему теснее, я смотрела в пространство, силясь пережить молчание Поля.

Но ведь я была по-своему дорога ему. Я это чувствовала. Он заботился обо мне. По-настоящему заботился. Наверняка ему было сложно принять в свою жизнь и свою квартиру девочку намного себя младше, наивнее и с совершенно иными взглядами. Но я никогда не чувствовала себя навязанной, нежеланной гостьей. Разве это ничего не значит?

– Эни, – в тот же день звонила я маме. – Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Это связано с молодым человеком? – тотчас догадалась мама.

Я попыталась представить Кифера в роли молодого человека… и не сумела соотнести эти два образа. Он был мужчиной. Именно таким. Взрослым, серьезным, ответственным. Я очень старалась подстроиться под него, дотянуться до его уровня. Быть такой же… безупречной. И даже верила, что у меня получится.

– Да, мама, – ответила я. – Он самый замечательный. Ты даже не представляешь насколько, – что-то в тоне мамы заставило меня заранее броситься на защиту Поля.

– Он тоже… имеет отношение к балету?

Да уж. Без восторга встретила она новость о том, что дочь теперь не одна.

– Он хореограф, – выдала я без задней мысли.

– В смысле учится на хореографа? – настороженно переспросила она.

– Нет, мама, он молодой хореограф, – повторила я, упрямо вздернув подбородок. Будто мама могла это видеть или оценить.

Пауза в разговоре затягивалась.

– Сколько ему лет?

Отвечать на этот вопрос мне категорически не хотелось.

– Он старше меня.

– Дияра! – ахнула она. – Ты не можешь быть так наивна, чтобы полагать, что мужчина намного старше тебя будет встречаться с девушкой… без близости!

Я так стиснула руку пальцами, что под ними кожа побелела.

Вам знакомо ощущение прогиба под обстоятельства? Вот, скажем, вам что-то претит, но все вокруг считают это ужасно глупым и смешным. Не пить алкоголь, не есть до захода солнца в Рамадан, не показывать открытое тело, покидать репетицию для совершения намаза, не допускать физической близости с мужчиной, не вступать в серьезные отношения с представителями другой веры, ведь продолжение невозможно… Вы живете по этим заветам год, два, вырванные из той среды, вы пытаетесь найти причины, по которым все это вам нужно. Но они все тоньше и призрачнее. И в какой-то момент уже не дают той силы, которая позволяет терпеть насмешливое недоумение. Вы срываетесь, но знаете, что это из-за собственной слабости, которую не объяснить и за которую стыдно. И о которой вы не расскажете родным, потому что для них такой образ жизни не инороден. Они никогда не поймут. И вы начинаете врать. Всем. Одним – что вам комфортно в новой роли, другим – что выстояли перед соблазнами.

– Я люблю его, – тихо сказала я маме. Собственно, я и звонила ей, чтобы понять, есть ли у меня шанс добиться взаимности. Но теперь понимала, что даже объяснить происходящее между нами с Полем не сумею.

– Он ведь не мусульманин, – сказала мама.