Его должница - Олли Серж

— Не могла, — поджимаю губы. — Мы виделись только по утрам, а по утрам меня тошнит. И я тебя ненавижу. А сам ты не заметил.

— Два месяца тошноты не заметил, — вопросительно дёргается его бровь вверх.

— Полтора, — вздыхаю и добавляю, — может быть, ты уже обрадуешься? А то я странно себя чувствую…

Баринов молча достаёт кольцо из коробочки, берет мою руку и надевает его на палец.

— Я рад.

Притягивает меня за талию к себе и, фиксируя голову за затылок, целует. Сначала жестко, долго. Потом бережно, едва касаясь… У меня заканчиваться дыхание, и начинает кружиться голова.

— Но учти, ещё раз ты где-то «не договоришь», я объявлю тотальный воспитательный контроль, — хрипло говорит он, ненадолго отрываясь от моих губ. — Анька…

Его руки нежно стискивают мою талию и перебираются на живот.

— Охренеть… — с улыбкой качает головой. — Правда там внутри?

— Ну да, — смеюсь я. — Скоро будет УЗИ. Познакомишься…

* * *

Неделю спустя мы действительно заходим в кабинет УЗИ вместе.

Баринов страшно напряжен, постоянно задаёт глупые вопросы, и вообще, зверски меня бесит тем, что носится со мной, как с больной. Единственное, за что я действительно ему благодарна, это за нашу вернувшуюся на своё место домработницу Алевтину Романовну. Оказывается, Баринов тоже тот ещё врун, и все три месяца, что я у него живу, платил женщине зарплату, собираясь при случае вернуть на место.

— Вы уверены, что это самый лучший аппарат, — он временно переключается вопросами на узистку. — У него даже экран черно-белый…

Женщина терпеливо поясняет ему, принцип работы ультразвука и рассказывает, что с нашим сыном все хорошо.

— Сыном? — загораются глаза Баринова.

— Ну да, — улыбается узистка и водит датчиком по моему животу, нажимая одновременно несколько клавиш. — Держите, папа, — подаёт Алексею несколько небольших снимков. — А вы одевайтесь, — разрешает мне.

После приёма Баринов выглядит оглушённым и постоянно глупо улыбается, держа меня за руку.

— Можно я кое-что сделаю? — вдруг резко разворачивается прямо посреди парковки и заставляет меня немного врезаться в свою грудь.

— Ну попробуй, — отвечаю скептически, уже слабо уверенная в его адекватности.

Он задирает мою футболку, наклоняется и целует живот.

— Баринов, — ржу я от ощущения щекотки. — Ты чего? А если кто из твоих серьёзных дядечек увидит? Как будешь восстанавливать репутацию?

— Одно другому не мешает, — чмокает он меня в губы и щёлкает брелком машины. — Хуже Северова мне все равно не стать. Он вчера купил детский магазин.

Nota bene

Понравилась книга?