Беспощадный рай - Джей Джессинжер

Некоторое время мы лежим в тишине, достаточно долго, чтобы мой пульс вернулся к почти нормальному уровню. Мои пальцы решают совершить медленную прогулку по выступам и впадинам его живота. Его кожа атласная. Пресс стальной. Когда я легким движением очерчиваю указательным пальцем по контуру его пупка, по его груди расползаются мурашки.

— Киллиан? — шепчу я.

— Да, девочка?

— Если бы я попросила пожертвовать миллион долларов Красному Кресту, ты бы это сделал?

— Разумеется. — Задумчивая пауза. — Ты просишь?

— Думаю, да. Да.

— Считай сделано.

— Окей. Спасибо. — Теперь мой черед сделать паузу. — Как я узнаю?

— Я что-нибудь придумаю. — Его голос становится теплее. — Есть еще какие-нибудь благотворительные дела, которые я обязан сделать, раз уж мы подняли эту тему?

Раздумывая, я провожу пальцем вокруг очаровательной маленькой впадинки в середине его твердого живота, борясь с желанием наклониться и лизнуть местечко языком.

— Гм. Наверное? Но…

Я чувствую, как его внимание обостряется.

— Но что?

— Не бери в голову. Это будет звучать странно.

— Если ты считаешь, что мне может так показаться, то ты меня совсем не знаешь.

Вздохнув, я говорю:

— Вместо очередного благотворительного пожертвования я бы хотела попросить... эм… кое-что нехорошее.

— Что же?

— Нет, не так. Я хочу, чтобы ты не сделал кое-чего плохого.

Некоторое время он молча обдумывает мою просьбу, проводя пальцами по моим волосам.

— И что входит в «кое-чего»?

— Сам выбери. Ты у нас босс мафии. Я уверена, что в твое ежедневное расписание входит дюжина плохих вещей, которые ты можешь не задумываясь назвать.

Он делает вид, что думает.

— Что-то вроде... не задавить бабушку машиной? Потому что это я планировал совершить во вторник.

— Ха-ха.

— По средам я обычно стреляю по коробкам с щенками. По четвергам я помогаю слепым переходить через дорогу. Я дожидаюсь, когда поменяется свет на светофоре и оставляю их на середине пешеходного перехода... А по пятницам мне нравится баловаться легким мошенничеством. Кражей личных данных, звонки типа от службы безопасности банков и тому подобное.

— Ты придурок.

— О, это тебе понравится: по выходным я обычно покупаю несколько дюжин пончиков с сахарной пудрой и отношу их в местный приют для бездомных.

Он ждет от меня вопроса, пока я стою, закатив глаза.

— Ладно, я сыграю в твою дурацкую игру. Почему это плохо?

Он подавляет смех.

— Потому что на самом деле я обваливаю эти пончики в клее и обсыпаю детской присыпкой.

Я вздыхаю.

Он толкает меня на спину, закидывает на меня свою тяжеленную ногу и приподнимается на локте с улыбкой на лице.

— Подожди, сейчас я расскажу, что у меня запланировано на понедельник, милая.

— Дай угадаю, — звительно шиплю я. — Взрываешь больницы? Отравляешь городской водопровод? Убиваешь всю аудиторию комеди-клуба своим ужасным занудным стендапом?

Его улыбка превращается в ухмылку, ошеломляющую своей красотой. Даже в полумраке, освещенном лишь тусклым голубым сиянием, от этого человека захватывает дух.

— Уже лучше. Я лишаю девственности.

Я фыркаю.

— Что заставляет бедняжек влюбляться в тебя, без сомнения.

Его улыбка исчезает. Он нежно целует меня в губы.

— Надеюсь.

Я поворачиваю голову и прячу лицо в ямке на его шее. Киллиан проводит ладонью по моей руке, потом по плечу, потом баюкает мою голову.