Осенние - Ульяна Каршева (2014)

На Костю я смотрела с удовольствием. Угадала. Мужчина-осень любит грейпфруты — ведь они тоже, как и осень, сочетают в себе горьковатую сочную сладость. А как он ел! Я иногда сама забывала про свой ломтик, наблюдая за ним! Ел вкусно, бережно и аккуратно: при виде вынутой пачки, не спрашивая, он немедленно выдернул пару салфеток и придерживал их под дольками, словно не желал мусорить даже здесь, в сквере, даже такой мелочью, как капельками сока… Доедали второй грейпфрут — я прислонилась к его руке, обнявшей мои плечи. Он не старался меня к себе прижимать (понимала я), просто ему так удобнее было — сидеть ближе ко мне.

Говорили мало. Будто громадная кошка, он раз мурлыкнул, что это такой кайф — есть грейпфрут в здешней прохладе, среди запахов опавшей листвы. Потом сказал, что посмотрел в Инете, что такое автописьмо, и теперь понимает мой страх. Добавил, что мы больше говорить об этом не будем, если только я сама не захочу. Потом мы обсуждали его вчерашний портрет, и самодовольство, когда он вспоминал рисунок, так и витало вокруг него. Нас. Потому что от его самодовольства таяла и я. А потом замолчали…

— Алёна…

— Да?

Я обернулась к нему, ожидая вопроса, а он поцеловал меня, да ещё слизнул с уголка губ смазанную каплю грейпфрутового сока.

— Я побежал.

— Давай, — растерянно улыбнулась я. — Счастливо. Я ещё посижу и тоже пойду.

Он уходил, не оборачиваясь, по дорожке, и листья разлетались от его энергичного шага… Вспомнив, что нужно накрошить для голубей остатки булки, я взялась было за неё, но бросила взгляд на птиц — и невольно рассмеялась: оба голубя, вытянув кверху шеи, смотрели в сторону, где исчез Костя. Он их тоже заворожил!

Потом собирала бархатцы в большой пакет, который взяла для хлеба. Неудержимо улыбалась и думала, что сказать маме… Или — наврать? Типа, кто-то из наших машинисток принёс с дачи?… И заторопилась: не знаю, давно ли Костя нарвал цветы, но не завяли бы совсем… А мне ведь ещё забежать в два магазина. В канцтовары заглянуть надо — купить бумагу для принтера (придумала, как модернизировать домашнюю перепечатку), пару пачек альбомных листов и пачку цветных карандашей, потому что после этой короткой встречи страшно захотелось нарисовать Костю таким, каким придумала вчера. А потом ещё в продуктовый, за хлебом…

Больше всего времени заняло путешествие за бумагой и карандашами. Пока дошла до магазина, размышляла и вспоминала.

Вспомнить тоже было что.

Когда я только-только освоилась в конторе Порфирия и перестала слишком эмоционально реагировать на его хозяйские вопли, принесли однажды рукопись — полностью исписанную торопливым и плохо разборчивым почерком тетрадку. Фантастический роман. Автором оказался студент последнего курса филфака. Спокойный высокий парень. Очень симпатичный. Мы видели друг друга мельком в университете: разница-то в курсах — год. Когда он появился у Порфирия, сразу меня узнал. Творил он на занятиях, поэтому была тетрадка, чтобы преподы не докопались, что он не тем занимается на лекциях. Его будущая книжка мне понравилась: я иногда забывала печатать, потому что зачитывалась сюжетом. Но история осталась недописанной. Антону надоело придумывать дальше, да и курс последний — не до увлечений.

Зато появился новый интерес — ко мне.

Влюбиться я не успела. Так иногда мне кажется. Расстались мы сразу после Нового года. И не потому, что остыли друг к другу. На очередном свидании я была с красными от рёва глазами, и Антон спросил, в чём дело. Я не выдержала, рассказала об автописьме — мне так хотелось поговорить о нём с человеком, который мне стал близок.