Эгоист - Марина Агекян (2021)

Уильям застонал, собирая губами на матовой коже ее шеи капельки испарины, которые там внезапно выступили. Он чувствовал, как она дрожит. Ощущал небольшую, но упругую грудь, которая так хорошо умещалась в его ладони, что он едва сдержался от того, чтобы не освободить вторую. Приподняв Шарлотту, он прислонил ее к стене и чуть отстранился от нее. На улице было темно, но лунный свет осветил потрясающее зрелище, на которое он едва мог смотреть. Матовая кожа мерцала, покрывшись тоненькой испариной, бледно-розовый сосок набух и выпирал, притягивая жадный взгляд. Сердце его стучало так неистово, что Уильям боялся задохнуться. Боже, она была совершенством! Как и все ее поцелуи.

Едва владея собой, Уильям опустил голову ниже, и, продолжая держать ее грудь в руке, отодвинул в сторону пальцы и заменил их своими губами.

Шарлотте показалось, будто ее ударила молния. Ноги стали ватными. Ее снова пронзило что-то неистовое, острое и огненное, ослабив колени. Совсем недавно его губы были на ее губах, а теперь…

Невозможно! Что он с ней делал? Как она будет жить дальше, если он… Он вобрал в свой горячий рот ее бедный сосок так же, как минуту назад расправился с ее языком. Ее обдало жгучей волной. Обессиленная, она схватила его за голову, закрыла глаза и спрятала лицо в его волосах.

— Уильям, — пробормотала Шарлотта, задыхаясь и погибая, а он продолжал ласкать ее, целовать и истязать беззащитную плоть до тех пор, пока у нее не потемнело в глазах.

Она не смогла остановить его, даже когда он стал ласкать ее языком и зубами, вызывая в ней такие острые сладостно-мучительные ощущения, что она едва не лишилась чувств. Тело больше не подчинялось ей, а где-то глубоко внутри нее зарождалось нечто опасное, темное и напряженное.

— Он трогал тебя так? — внезапно спросил Уильям и вновь прижался губами к ее груди.

У нее оборвалось дыхание.

— Кто?

Уильям не переставал ласкать ее, ошеломляя, покоряя. Он не собирался оставлять ей возможности для отступления, потому что таких троп больше не существовало. Он не отпустил бы ее, даже если бы настал конец света. Тем более по этой причине. Такого всепоглощающего желания обладать кем-то он никогда не знал. Но и не знал, какое счастье можно испытать, когда желанная женщина так же отчаянно желала его. Только его.

Он хотел ее до одури, до умопомрачения, так сильно, что боялся потерять голову. Тело его напряглось, а чресла окаменели настолько, что он едва не задохнулся, когда в какой-то момент Шарлотта невольно прижала бедра к нему, поддаваясь прелестному желанию быть к нему еще ближе.

Ласкать ее было не только удивительно. Ему доставляло удовольствие одно то, что он пробуждал в ней ее собственное удовольствие. Заставлял дрожать и желать этого. Он млел только от того, как нежно она поглаживала его голову, при этом зарылась лицом ему в волосы, и он чувствовал ее теплое, прерывистое дыхание на себе.

Но больше всего ему нравилось то, что, находясь в его объятиях, она не думала ни об одном из своих кавалеров.

С трудом оторвавшись от ее восхитительной, упругой груди, которую тут же накрыл ладонью, Уильям резко поднял голову и заглянул в ее затуманенные темно-серые, волшебные глаза.

— Если он тронет тебя так, я сломаю ему руки. И шею.

Она смотрела на него так, словно действительно не понимала, о ком он говорил. И это наконец успокоило Уильяма. Сжимая ее грудь пальцами, а другой обнимая ее за талию, он склонил голову и поцеловал ее раскрытые, дурманящие губы.

Обласканная и замлевшая, Шарлотта даже не думала сопротивляться, когда он накрыл ее рот своим. Обнимая его, она вернула ему поцелуй, понимая, что никогда не сможет забыть его. Никогда не сможет отказаться от него. Никогда не сможет перестать… думать о нем. О том, что только что произошло. Что останется с ней на всю оставшуюся жизнь.

Он поцеловал ее так жарко, так крепко, что она едва не задохнулась.