Алина держалась рядом и внимательно наблюдала за мной, дублируя контроль камеры. Как будто я могла что-то забыть. Прыжок с восьмисот метров — чуть больше трех минут. Так много и так мало. Вертикальная нагрузка при соприкосновении с землей — примерно как если прыгать с полутораметровой высоты. Без парашюта, само собой. Чуть меньше моего роста.

И да, Никита накаркал — левую лодыжку повело. Размякший задник фиксировал слабовато. Резкая боль — я зашипела и шлепнулась на попу. Сверху накрыло мешком. Как в первый раз.

— Что, нога? — мгновенно отцепив ранец, Алина подскочила ко мне. — Встать можешь?

Опираясь на ее плечо, я попыталась подняться. Больно, но терпимо. Значит, не перелом, не вывих. Растяжение — ничего, не смертельно. Не в первый раз. Пройдет. Черт, ведь сразу же подумала, что берцы могут подвести. Срочно надо покупать новые.

Укладчики забрали парашюты, Алина по мини-рации вызвала машину, и нас с ней отвезли к манифесту. Через несколько минут туда подошел и Никита.

— Поздравляю, — буркнул он. — Берцы?

Я кивнула.

— Растянула немного. Ничего страшного.

— Я бы поставил незачет, — Никита повернулся к Алине.

Да он что, издевается?! Какой, к чертям собачьим, незачет?!

— Все было нормально, — возразила Алина. — Запись подтвердит. Не к чему придраться.

— Да? Совсем не к чему? В другой раз такая хреновая обувка может тебе стоить жизни, — он спонтанно перешел на ты.

— Я что, дура, снова в них прыгать?

— Была б умная, и в этот раз не стала бы.

Никита засунул руки в карманы, развернулся и ушел.

— Блин, чего ж он мерзкий-то такой? — спросила я в мировое пространство. — А кто-то говорил, что невредный.

— Забей, — махнула рукой Алина, подписывая протокол контроля и делая запись в мою прыжковую книжку. — Нормальный мужик, но иногда говнится. К тому же, не обижайся, но он прав, выброси эту дрянь.

— Да ладно, поняла уже, — я закатила глаза к потолку.

Марина намазала мне лодыжку обезболивающей мазью и туго забинтовала. Доковыляв потихоньку до стоянки, я сняла сигнализацию, забросила на заднее сиденье сумку и вдруг услышала из-за спины:

— Как поедешь-то?

— Да нормально поеду, — я скорчила зверскую рожу, пользуясь тем, что Никита не видит. — Нога левая. Коробка автомат.

— Ясно… А я хотел предложить подвезти. То есть довезти.

— В смысле? — я слегка выпала в осадок. — Меня довезти? На моей машине?

— Ну да. А что? Ну и самому заодно в город доехать. Моя в ремонте.

— Ну так бы и говорил. А то «как поедешь». Садись.

Устроившись на пассажирском сиденье, Никита сразу же уткнулся в телефон. С одной стороны, меня это устраивало, потому что разговаривать с ним никакого желания не было. Пожалуй, ни один из мужчин, попавшихся на пути за последние годы, не вызывал такого отторжения. Именно отторжения, а не раздражения или неприязни. С первого взгляда. С другой…

Я поймала себя на том, что злюсь. Мелко и мусорно, как рассыпанная крупа-сечка.

Ты что, парень, в такси сел? Да еще с таким подкатом: мол, давай довезу тебя. Хоть бы из вежливости пару слов сказал. Ну не знаю, о погоде, о природе.

— Тебе вообще куда надо? — спохватилась я, проехав по Киевскому шоссе километров двадцать. — Я на КАД, а потом по скоростному на Ваську.

— Ну и отлично, — не отрываясь от экрана, пробормотал Никита. — У метро какого-нибудь выкинешь.

Прекрасно!

Возникло желание выкинуть его немедленно, в чистом поле. На автобусе до Гатчины доедешь, придурок, а там электрички ходят. Или маршрутки — прямо до метро.

И по контрасту вдруг всплыло, как после самого первого прыжка меня подвез Костя. Вот уж о ком совсем не хотелось вспоминать, но всё в Сиворицах было связано с ним, как ни крути. Конечно, никто не мешал поехать на другой базовый аэродром клуба, Куммолово или Валькирию, но там я ни разу не прыгала и никого не знала.