Мелодия счастья - Дарья Волчек, Regina Oscura (2021)

Она пригладила мои растрёпанные волосы и невесомо чмокнула в лоб. В этот жест она заключила всю материнскую любовь, что хранила в себе годами, но не торопилась отдавать, держась всегда в стороне. И я, словно ребёнок, была готова принять её, потому что ужасно скучала.

— Мамочка, ты уверена, что мне не нужно остаться?

— Тебя там Богдан уже заждался, — мама встала с кровати, поправила чёрные классические брюки и протянула мне руку. — Со мной всё будет хорошо, тебя провожу и лягу спать. Пойдём, дам тебе пирожков с собой, а то вы целый день голодные.

Богдан плавно остановил машину около потрёпанного временем дома-колодца, с которого и началась наша история. Глаза Белинского сверкнули в темноте салона глубокими океанами. Устало потянувшись, он откинулся на сидении и протяжно зевнул, прикрывая рот ладонью.

— Устал?

— Есть такое, — он снова зевнул.

Мотор машины мерно урчал. Яркие фары освещали узкую и потрескавшуюся подъездную дорожку, распугивая густые тени.

— Пойдём тогда?

— К тебе? — Богдан медленно моргнул.

— Конечно, не будешь же ты действительно спать в машине. В отель ты ехать не хочешь, остаётся только моя старая квартира, — усмехнулась я. — С каких это пор ты стал таким неуверенным?

Я повела плечом и выпорхнула из машины, давая ему драгоценное время для раздумий. У входа я замерла и подняла голову вверх. Окна квартиры были одиноко-темны, в её стенах блуждали только сгустки воспоминаний, хороших и плохих — неважно. Я давно там не была и страшилась того, с чем могла столкнуться, и того чем мог обернуться этот вечер.

Машина замолчала, в дворовой тишине раздался хлопок двери и короткий писк сигнализации. Я уверенно нырнула в образовавшийся полумрак парадной, примешиваясь к его сырости и затхлости.

Спиной я чувствовала, как Богдан шёл за мной. Его шаги не издавали ни звука на рассыпающихся лестницах, но пронзительный и горячий взгляд не давал ошибиться.

На третьем этаже меня охватил какой-то странный трепет. По коже крупными мурашками пронеслось настоящее дежавю. Место нашей первой встречи, того летнего дня, когда они только въехали. Я не знала, кто сейчас жил в соседней квартире. Но была крайне уверена, что её стены всё ещё помнили своих сумасшедших жильцов, ставивших на уши весь подъезд. Помнят те военные действия, что развернулись на трёхметровом лестничном пролёте.

Ключ звякнул в замке, и дверь со скрипом открылась, впуская в пустые объятия моих владений. Богдан вошёл следом, закрываясь на скрипучую щеколду. Теперь мы отрезаны от всего мира. Только я, он и остатки старой мебели.

— И ничего не изменилось, — проговорил Богдан, оглядываясь. — Эта квартира словно застряла во времени.

— Может она ждала нас?

Я взяла его за руку, утягивая в комнату, где теперь стоял только диван, сломанный торшер, одинокий стул и пара коробок с вещами, до которых не добрались мои руки.

Богдан замер в центре, прислушиваясь к своим ощущениям. Его голову, как и мою, заволок туман прошлого. Лёгкая тоска по тем дням повисла между нами, ожидая, когда же кто-то сделает первый шаг.

— Моя гитара, — Богдан подбородком кивнул в угол, где пылился акустический инструмент. — Ты её не выбросила?

— Рука не поднялась… Я даже пыталась научиться играть, мне не хватало этих звуков, — прервала наш небольшой телесный контакт и отошла к покрывшемуся витиеватыми узорами инея окну.

— Лисичка, мне столько нужно тебе сказать, — Белинский вырос за моей спиной, наши глаза столкнулись в мутном отражении.

— Не объясняй, сыграй для меня, — улыбнулась ему, — я всё пойму через музыку, как ты учил.

Он вернулся за гитарой, а я села на старенький диван, который натужно скрипнул под моим весом. Богдан пристроился рядом, его пальцы бережно прошлись по корпусу и длинному грифу, руки принялись настраивать расстроенные струны.