Гобелен - Каррен Рени (2002)

– Едва ли подобное возможно, – засмеялся Алекс. – Слишком уж живо я реагирую на каждое твое прикосновение.

Граф поцеловал жену в губы. Погружая пальцы в шелковистое золото ее волос, он прошептал:

– И тебе спасибо, Лаура.

Он принялся поглаживать ее груди. Затем стал целовать соски;

– Спасибо, любимая, за твою красивую грудь и за эти чудесные соски.

Она улыбнулась и тихонько застонала.

– Спасибо за то, что принимаешь меня, – сказал он, поглаживая ее по животу.

Лаура чувствовала, что уже вновь готова принять его.

– Спасибо, любимая, за твои сладкие губы. – Он провел ладонями по ее бедрам. – И за те стоны, что ты издаешь, когда мы сливаемся воедино. И за вздохи и укусы, когда твои острые зубки впиваются в мое плечо.

Она провела ладонью по его лицу, и он поцеловал ее руку.

– Спасибо за то, что не скрываешь своих чувств, спасибо за твою страстность. – Он прикоснулся к ее увлажнившемуся от желания лону, затем коснулся груди, расцветавшей от его ласк. – Спасибо за то, что ты такая горячая и влажная.

– А что во мне тебе больше всего нравится, Алекс? – Она провела пальцем по его губам.

– Любовь моя, мне нравится в тебе все.

– Невежливо отказываться от подарка, милорд.

Лаура обняла мужа и поцеловала в губы. По телу его пробежала дрожь и в следующее мгновение он вошел в нее. Она тихонько вскрикнула и тотчас же застонала.

– Значит, я отказываюсь от подарка? – прошептал Алекс. Он приподнялся и, чуть отстранившись, принялся поглаживать пальцами ее лоно.

Лаура обвила руками его шею и простонала:

– Ты мучитель, Алекс…

– Но ты такая сладкая, – пробормотал он, принимаясь целовать ее груди.

Тут Лаура, обхватив ногами бедра мужа, привлекла его к себе, и он снова вошел в нее. Она опять застонала и, устремившись ему навстречу, увлекла его в огненный водоворот страсти. Казалось, это продолжалось часами, и наслаждение было почти болезненным.

Потом они долго лежали в полном изнеможении, лежали, думая о том, что им с каждым разом становится все лучше вместе – все больше страсти рождалось между ними.

Наконец Лаура со вздохом, пробормотала:

– Всегда так… пожалуйста.

И оба рассмеялись.

Глава 24

Крепко зажав в кулаке записку, Лаура закрыла дверь дрожащей рукой. Двигаясь очень медленно, словно каждый шаг давался ей с огромным трудом, она подошла к новому столу – Алексу за ним так и не пришлось посидеть – и, опустившись в кресло, начала читать.

«Моя дорогая жена,

ты просила меня помнить Хеддон-Холл и добавить твое имя к моему списку забот – просила так, будто не являлась моей величайшей радостью и самой священной из моих обязанностей.

Я вынужден покинуть тебя сейчас, но не потому, что хочу этого, а потому, что долг велит мне сделать это.

Я буду тосковать по тебе, как святой тоскует по Господу, как ребенок – по матери, как мужчина – по своей возлюбленной.

Моя любовь к тебе вступила в конфликт с чувством долга, но если бы я отказался выполнить то, что от меня требуется, я перестал бы быть тем человеком, которого ты любишь.

Каждую ночь ты будешь мне сниться. И каждое утро рассвет будет напоминать мне о твоей улыбке.

Считай дни, которые мы проведем в разлуке, чтобы потом, когда у нас останутся лишь обязательства друг перед другом и перед нашими детьми, стократно возместить каждый из потерянных нами дней.

Береги себя и нашего ребенка, а я буду беречь себя.

Я лишь на время оставляю тебя, любимая. Ты должна верить, что я вернусь.

Твой навеки

Диксон Александр Уэстон, граф Кардифф».

«Алекс!» – мысленно взывала она в отчаянии, но глаза ее оставались сухими.