Я прикусила губы, не зная, что ему ответить, а Шэрхи склонился совсем близко к моему лицу.

— Ты милая и тёплая, настоящая, живая, нежная. Просто спряталась от всего мира, зная, что только так сможешь выжить.

— Мне снова страшно, — призналась я.

— Это потому, что ты знаешь, чего я хочу.

Он поймал в ладони моё лицо и поцеловал меня в губы — так ласково, что всё внутри сжалось. Я тихо выдохнула, боясь, что, если отвечу — не остановлюсь, но Шэрхи уже прижал меня к себе, продолжая неспешно целовать. Он не нападал, но и не позволял мне отступить, и я, сбитая с толку собственной слабостью, раскрыла губы, впуская его горячее дыхание.

— Да, — сказал Шэрхи.

Язык его с нежностью коснулся моей нижней губы, и мужчина придержал меня за затылок, целуя глубже. Я понимала, что теряю себя, но просто не могла отказаться от этой сладости. Так внезапно и волнующе, и приятно, и вкусно, и все эти чувства с каждым мгновением только усиливались.

Но и страшно мне тоже было, потому что мужчина был сильнее и настойчивее. Он по-прежнему не спешил, и длинные, глубокие поцелуи сводили с ума. Головокружение из лёгкого стало сильным, и сквозь веки пробивалось серебристо-голубое мерцание. Я словно падала в бездну космоса, превращаясь в одного из ангелов света, которые давно покинули эти места. Куда меня мчало время? Что я хотела найти в той бесконечной глубине?

Шэрхи прервал поцелуй и поглядел пытливо мне в глаза.

— Когда ты в последний раз получала удовольствие от поцелуя, Ибрис?

— Два года назад. Почему ты уверен, что у меня был избранник?

— Чувствую это. Могу также предположить, что вы недолго были вместе.

— Это так, — отозвалась я. — Он погиб. Мы не успели толком друг друга узнать.

— Но его близость была тебе приятна? — спросил он без пренебрежения.

— Да. Однако всё не так, как ты думаешь, Шэрхи.

Мужчина снова взял в ладони моё лицо:

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет. Просто у айрунов есть некоторые проблемы с близостью. На нас плохо действует контрацепция, и мы боялись, что можем зачать ребёнка.

— И? Ты можешь доверять мне, Ибрис. Ни одна живая душа не узнает подробностей, клянусь.

Я заглянула в его холодные, но при этом нежные глаза.

— И так и не занялись любовью по-настоящему. То есть ласки были… иные. Самое грустное и стыдное в том, что моя память повреждена. Я смутно помню, как хорошо нам было, но не могу представить подробностей. С момента гибели Цхари всё внутри меня замёрзло.

— Насколько мне известно, многие из твоего родного мира, не только айруны, трудно переносят потерю близкого человека. То есть для вас это не просто горе — это неостановимые физические процессы.

— К счастью, этого никто не исследовал, — пробормотала я.

— К счастью, никто не знает, что ты до сих пор невинна, — кивнул Шэрхи. — Кроме меня. Ты понимаешь, что с тобой могли сделать, несмотря на нечувствительность?

— Дружки Кинши просветили, — сказала я, и Шэрхи крепко меня обнял.

— Семья была для тебя не просто обыденностью — необходимостью.

Я кивнула, и решилась спросить:

— А твои родители?

— У нас с тобой разные истории, Ибрис, ведь я не ослаблен потерями. Меня растили мачеха и отец, и у меня есть сводная сестра. Они живут на Уе, а я тут. Видимся мы нечасто, что всех устраивает. Отец сразу сказал, что поможет мне получить образование, но свою дальнейшую жизнь я должен буду устраивать сам. И, знаешь, я рад собственной сложившейся судьбе — именно потому, что никто не влиял на мои решения и ни в чём не ограничивал. Ты — другое дело.

— Я бесталанна, Шэрхи. Будь у меня такой, как у тебя, ум, или ослепительная красота — наверное, получилось бы добиться большего.

— У тебя есть сила, Ибрис. Просто ты ещё не поняла её суть. Всякое новое знание требует практики, но в твоём случае нужно действовать осторожно. Если позволишь, я помогу тебе.

— Да. Я очень хочу этого. Спасибо!