Дом на краю тишины - Галина Мишарина

— Ну, я бы не стал тебя ограничивать, хотя имею на этот счёт своё мнение. Видишь ли, есть три категории мужчин. Одни поощряют избранницу демонстрировать как можно больше стати, оголяя грудь, и спину, и ноги. Им важно постоянно доказывать другим самцам, что их самка самая лучшая, здоровая и красивая. И обычно такие женщины тоже любят оголяться, они получают удовольствие оттого, что демонстрируют своё физическое совершенство. Вторая категория мужчин, наоборот, запрещает своей женщине показывать лишнее, и это может доходить до абсурда.

— Как у вэнков?

— Да. Когда вообще всё закрыто, и наружу торчат одни глаза. Хотя, порой и их не видно. Уж не знаю, нравится ли это самим женщинам, но факт в том, что такие мужчины не любят делиться. Они почему-то думают, что, если кто-то увидит пятку или нос их избранницы — тотчас женщину неистово возжелает.

— Но это две крайности.

— Именно. Поэтому есть третий тип — люди, мужчины и женщины, видящие красоту в гармонии. У них не возникает желания показывать сквозь прозрачную ткань грудь или зад, они не ставят себе кучу улучшений, и не стремятся затем никому доказывать превосходство своей красоты. Ведь там, где есть показушность, всегда есть и стремление самоутвердиться. Самодостаточный человек не будет ходить полуголым по всяким крутым вечеринкам, ему достаточно сияния собственного разума и поддержки самых близких. Такие люди знают, что обнажить тело просто, в то время как лишь обнажение души для любимого есть истинное проявление чувств. Но, — и он усмехнулся, — я не совсем этот тип. По молодости, бывало, загонялся по своей внешности, получал удовольствие, смакуя собственную исключительность. Однако никогда не пытался себя продать, и девушек, которые были рядом со мной, не принуждал быть идеальными. Я не против свободного выражения, но прекрасно знаю, что, забери у этих людей возможность показывать себя, доказывать свою прелесть — они станут глубоко несчастны. А, значит, на первое место они ставят именно физическое, а не внутреннее развитие. И это мне не близко.

— Потому что ты за гармонию.

— Да. Поэтому ты мне понравилась с первого взгляда. Ты не притворялась, не изображала из себя того, кем не являешься. Твоя красота идёт от сердца, поэтому и внешне ты чудесная.

— Столько нежных слов, — пробормотала я, прижимаясь щекой к его плечу. — Спасибо, что поделился этими мыслями, Шэрхи. Я думала похоже, и всегда чувствовал некоторую неловкость, когда видела полуголых мужчин и женщин, устраивающих грандиозные праздники на крышах небоскрёбов.

— Это праздник плоти, не души, — сказал мужчина. — И та эйфория, что их охватывает, не имеет ничего общего с той радостью, что живёт внутри семьи.

— Семья… — прошептала я. — Знаешь, а ведь я вчера ночью видела бабушку, и во сне думала: как жаль, что после ухода наших близких мы не можем ощутить, как прежде, их тепло, обнять и прижаться… Именно это всегда было для меня самым трудным — отсутствие физического контакта. Однако что-то пошло иначе. В этом сне я обняла бабулю и почувствовала ответное прикосновение! — Я взволнованно посмотрела ему в глаза. — Всё было по-настоящему, реально для меня, и хотелось плакать от глубины и важности этой встречи! А когда проснулась, я поняла: на самом деле, наши близкие живы, и мы действительно можем обнять их чувствами, ощутить снова. Но только если верим в возможность этой встречи. Только если по-настоящему любили…

Шэрхи обхватил меня крепче и ласково поцеловал в лоб.

— Не грусти, Ибрис. Теперь я — твоя семья, и всегда буду рядом.

Вечер продолжился вкусными десертами и долгими разговорами.

— На самом деле, я не романтик, — усмехнулся Шэрхи, когда я восторгалась красотой высотного ресторана. — И хорошо могу придумать только что-то технически сложное. Но вот организовать свидание на планете гиганте ровно в момент тройного затмения — не догадался бы. Также как не смог бы придумать написать признание на небе с помощью тысячи дронов.