Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

Эстелла сидела в ванне, куда бросила пригоршню эпсомской соли, поскольку других подходящих средств не оказалось. Неожиданно в дверь тихо постучали. Джезмин поспешно бросилась к порогу, чтобы не дать войти нежданному гостю, – Эстелла была совершенно обнажена. Перед ней стоял совсем молоденький паж.

– Король приказал ехать в Глочестер. У вас один день на сборы, – пропищал он.

– Господи Боже! – простонала старуха.– Я готова отравить всех лошадей! Моя несчастная задница!

– Почему бы тебе не ехать в носилках, бабушка? – озабоченно спросила Джезмин.

– Что?! И признаться, что я старуха? Хорошо еще, что моя воля тверже ягодиц!

Джезмин отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Гордость заставляла Эстеллу ехать верхом, та самая гордость, унаследованная Джезмин от бабки, огромная роскошь, за которую приходилось платить дорогую цену, но, о Господи, как же она презирала людей, не обладающих этим качеством!

– Я согрела полотенца у очага. Сейчас вытру тебя и можешь спокойно лечь в постель, – успокаивала она Эстеллу.

– Спасибо, дорогая, но это невозможно. Я должна идти к шатрам, передать Жервезу запечатанное послание от де Берга.

– Разве он не вернулся с королем? – удивилась Джезмин.

– Нет. Повез шотландских принцесс к своему дяде, Хьюберту де Бергу, тому приказано их охранять.

Девушка не знала, радоваться или огорчаться такому известию.

– Вот и прекрасно. Этот мерзкий человечишка вечно угрожает мне женитьбой.

Эстелла начала одеваться.

– Поверь, есть люди гораздо хуже де Берга.

– Знаю, – вздохнула Джезмин.– Надеюсь, Ранулф де Бландвилл вернется в Честер.

– Не рассчитывай на это, – посоветовала Эстелла, – Честер и Джон близки, словно спаривающиеся псы.

– Бабушка, – в ужасе вскрикнула Джезмин, – какие непристойные выражения!

– Ненавижу непристойности, – отрезала старуха.– Запри дверь, пока меня не будет.

Как оказалось, королева Изабелла не успела приготовиться к отъезду за двадцать четыре часа, данные ей Джоном, и тот, как всегда думая лишь о себе, отправился в Глочестер, увозя с собой большую часть рыцарей и солдат. Графу Честеру пришлось задержаться, чтобы проводить королеву и ее дам. Это, однако, позволило ему не спеша обсудить планы тайного венчания. Изабелла была чрезвычано довольна собственной изобретательностью, поскольку нашла прекрасный предлог скрыть заговор от окружающих.

Было официально объявлено о предстоящем браке Фолкса де Брете с Джоан, вдовой графа Девона. Джоан выплатила тридцать тысяч крон, затребованных королем за разрешение венчаться, и свадьба должна была состояться, как только де Брете вернется в Глочестер, выполнив грязное поручение короля и отобрав у епископов их владения. Так что разговоры о «свадьбах» никого не удивляли.

К великому раздражению Джезмин, Честер старался все время держаться рядом. Она по большей части молчала, когда он пускался в длинные рассказы о славных предках, своих заслугах перед королевством, количестве городов и поселений, которыми правил, о Честере, древнем римском городе, жемчужине всех его владений. Становилось все холоднее, тяжелые облака собирались на небе, но граф описывал залитое солнцем побережье залива Сен-Мало в Бретони, местности, которой он управлял по поручению отца Джезмин. Девушка поняла – этот долговязый неуклюжий человек ухаживает за ней. Джезмин пыталась вести себя как можно холоднее и отчужденнее, но он, казалось, ничего не замечал. Как-то девушка даже намеренно резко заявила:

– Милорд граф, по-моему, крайне неприлично, что нас так часто видят вместе, ведь я помолвлена.

– Никто больше меня не осведомлен о вашей скорой свадьбе, – загадочно ответил граф.

Джезмин стало немного легче, она даже возблагодарила Господа за де Берга, служившего мощной преградой между ней и непрошеным поклонником. Но Ранулфа де Бландвилла, по-видимому, ничуть не трогал неминуемый гнев ее нареченного.