Глаза цвета неба - Элли Комаровская (2021)

Морозы ночью стояли довольно крепкие, но днем солнце уже светило ярко и местами, то тут, то там, стали появляться проталины, обнажая черную землю; старая трава была объедена сильно исхудавшими конями. Кончалась еда и у воинов, примкнувших к Ногаю, милостиво подаренная благосклонными ханами. Ордынцы обычно растворяли муку в воде — делали болтушку, — десятникам доставалась такая похлебка с куском курдюка. Вечером раздавали лепешки. Риса остро не хватало, его берегли до праздников.

В ожидании, когда все съедутся на совет, Ногай на месте не сидел: либо ездил поговорить с ханами, набирая себе все новых сторонников, либо уходил на неделю-две на охоту в степь, чтобы хоть как-то питать свое растущее войско. Зимняя охота редко выходит удачной, умный зверь прячется в норах от холодного ветра и колючего снега. Особенно радовало, когда удавалось урвать присмотренную добычу у людей Туда-Менгу. Брат Великого хана, узнав, сильно злился, что и тут этот проклятый Ногай обошел его. Слышать его имя было для Туда-Менгу, словно терзаться от старой незатягивающейся раны. Войско за столицей все росло и уже достигало четырех тысяч. Брат Великого хана мог разогнать всех, разбить, когда было их всего пятьсот. Он не решился, момент был упущен. Повелеть разгонять сейчас? А вдруг воины перейдут на сторону мятежного темника? Ногай исходил из рода Чингисхана, дед его приходился седьмым сыном Джучи. И Великий хан Берке, поговаривали, видел именно Ногая ханом. Народ говорит, значит, помнит. Нет, открыто воевать против Ногая было нельзя. Тогда он стал пытаться убить дерзкого темника. То подсылал убийц в шатер, то вино присылал отравленное. Чутье не раз спасало Ногая, но сделало недоверчивым, подозрительным ко всему. Он выезжал всегда с охраной, один по городу никогда не ездил.

На этом младший брат Великого хана не остановился и разослал своих людей на заставы, дабы убеждать собирающихся на курултай, что не будет никакого совета. Многие верили, поворачивали назад. Особой же удачей было для Туда-Менгу, что удалось посулами и дорогими подарками склонить на свою сторону властителя обширных северо-западных земель хана Толуя. Дабы не разозлить накапливающего большую силу темника, хитрый хан, что пережил самого Берке, прислал письмо Ногаю, выражая глубокое почтение, но сообщал, что приехать не может — стар и немощен, — но готов всецело подчиниться воле светлейших и мудрейших чингизидов, да пошлет им Небо долгую жизнь. Ногай, читая, досадливо морщился. Он надеялся собрать совет по весне, но время шло, а родовитые ханы не спешили ехать, еды становилось все меньше, и разумным оставалось лишь одно — уйти с собравшимися людьми в военный поход. Именно к этому решению его склоняли сотники. Ногай оглаживал бороду, думал. Предложение это было ему не по душе. Он устал от сражений, и мысли о новом походе не горячили его кровь как прежде.

— Потомки Чингисхана должны править над всеми народами до самого края земли, таков завет великого вождя, да падут ниц покоренные… — эти слова он слышал с детства, этими словами убеждал его жаждущий битвы сотник Торгул, с которым они прошли множество сражений: он всегда отличался смелостью и горячностью.

«Сирот плодить» — вертелся в голове упрек Фрола. На все Ногай смотрел теперь иначе. Много ли получили простые воины, что ходили с ним? Что имеет он сам? Разбитый глаз и милостивое снисхождение ханов. Столько людей полегло и ради чего?

Хотелось что-то оставить после себя, передать своим детям. А что передашь, коли не преумножаешь? Вспоминалась богатая Византия… Почему другой путь никогда не рассматривался как возможный? Что лучше всего умеют ордынцы? Что знают кроме войны? Степь да вольный ветер…