Аэропорт - Ann Up (2020)

Он даже нашел в себе силы чтобы повернуться и посмотреть на нее со слегка виноватой улыбкой. Ника, правда, его усилия не оценила, хмыкнула, приподняв бровь, глянула непонятно, будто с насмешкой и предложила.

— Давайте фиксатор наденем на вашу руку, обещаю, буду осторожна. А потом пообедаем и чаю попьем. Я замерзла. Вы, думаю, тоже.

Кайлу ничего не оставалось делать как послушно сесть обратно на диван и протянуть ей руку. Она села рядом «Только не начинай растирать снова» — взмолился он мысленно.

Но Ника ловко примерившись и почти не касаясь, надела на его руку трубку эластичного бинта, и Кайл вдруг почувствовал себя разочарованным. Потому, что ему хотелось снова ощутить поглаживания теплых пальцев. Ласковые и осторожные. А еще хотелось протянуть руку, убрать русые волнистые пряди от ее, розовой от мороза, щеки. Притянуть к себе ближе, а еще лучше уложить на себя сверху и дотянуться до приоткрытых губ своими. Кайл за секунды прокрутил в голове сцену, вот он берет ее за предплечья и откидывается назад, она скользит по нему, прижавшись, чувствуя его желание, ее кудри задевают его щеки и от этого становится щекотно и жарко внутри…

Кайл оцепенел от непонимания того, что происходит с ним. Внутри расползалось чернильным пятном, что-то неясное, заставляющее задерживать дыхание при взгляде на Нику. Он находится рядом с этой женщиной меньше суток, а хочется вести себя так, будто имеет на нее все права.

Ника легко поднялась на ноги, отряхнула руки, будто от песка.

— Сейчас поставлю чай, — она прошла в кухню, щелкнула кнопкой чайника. Достала из шкафчика тарелки.

— Ника, — Кайл подошел, чувствуя, как воздух внезапно становится вязким. Каждый скрип, каждое движение, каждый шаг, каждый шорох казались невыносимо громкими, — вы сердитесь?

— Нет, не сержусь. Просто, не нужно было давать вам эту дурацкую лопату в руки, вы же не занимаетесь физическим трудом. То есть, я хочу сказать, что вы не привыкли убирать снег, — она махнула рукой и страдальчески сдвинула брови, — и из-за того, что я не оставила вас дома, ваша рука теперь…болит. Вам больно. Вот.

— Вы переживаете, что мне больно? — Кайл ощущал себя так будто идет по минному полю. Неверный шаг. Вернее, неверно заданный вопрос и будет «бах».

— Да, переживаю.

Она раздраженно сняла крышку с кастрюльки, по кухне поплыл соблазнительный запах мясного рагу.

— Я сам виноват в этой травме и не буду подавать на вас в суд, — попытался успокоить ее Кайл.

— А, ну это, конечно же, меняет дело, — с непонятными для него интонациями произнесла Ника опуская ложку в кастрюльку.

— Я сказал что-то не то? — уточнил он.

— Все в порядке, — Ника мягким движением поставила перед ним тарелку, — я переживала, что ваша рука может сильно болеть, но теперь вижу, что зря, раз уж вы нашли в себе силы меня успокаивать. Может, мне стоит попросить у вас расписку? Просто я в курсе, что у вас, американцев, на слово верить не принято.

«Она в бешенстве, — сообразил Кайл, — и что мне делать?» Он озадачено отбросил назад волосы и потер шею.

— Если хотите напишу, — он отодвинул тарелку так и не попробовав аппетитно пахнущую еду, — давайте ручку и бумагу.

— А вам не надо посоветоваться с вашими юристами? — Ника села за стол, держа в руках прихватку, — вдруг это чересчур опрометчиво, писать отказ от претензий?

— Согласование с юристами займет много времени.

— Вот как? — в ее голосе снова проскользнула эта же, непонятная, интонация, — ну чтож, тогда пишите.

На стол перед ним легло несколько листов бумаги и простая ручка с синим колпачком. Вот он «бах».

Кайл задумчиво покрутил ее в пальцах, прикидывая, где он ошибся и с чего начать писать.