Воздух, которым мы дышим - Елена Маккензи (2021)

Я вытираю лоб, который, вероятно, так же измазан машинным маслом, как и мои руки.

Джордж молча подает мне гаечный ключ. Он никогда не был разговорчивым. Между нами царит напряжение, наверное, не понимает, как со мной обращаться. Никто не понимает. После моего возвращения все относились ко мне как к чему-то хрупкому, даже люди из правительства и флота, которые допрашивали меня в течение нескольких дней, раз за разом спрашивая, что я видел, слышал, чему был свидетелем. Есть ли у меня полезная информация о террористах. Террористы за пять лет ни разу не обращались со мной как с чем-то хрупким. Может, мне нужно к этому привыкнуть? Но я бы предпочел, чтобы со мной не обращались, как с хрустальной вазой, потому что это постоянно напоминает мне, что я отсутствовал пять лет. Очень хочется, чтобы ко мне относились нормально, чтобы не появлялось постоянно ощущение, что я отличаюсь от всех остальных.

Я должен попытаться что-то сделать, чтобы он лишился этой своей скованности, иначе это чувство — что все меня жалеют — сведет с ума. Я беру гаечный ключ и снова сгибаюсь над двигателем небольшого трактора, который впервые самостоятельно повел в возрасте десяти лет. Тогда я врезался в самую середину забора, и Джордж надрал мне задницу.

— Итак, ты живешь здесь наедине с красивой женщиной, — бормочу я, ослабляя винт.

— Она действительно красива. Значит, от тебя это не ускользнуло, — замечает Джордж, растягивая рот в широкой ухмылке.

— Эту попку невозможно не заметить, — шутливо говорю я.

Но это чистая правда, у этой девушки великолепная задница, которая просто создана для джинсов. Да и про ее длинные, стройные ноги тоже нельзя забывать.

Джордж серьезно на меня смотрит. Это один из тех взглядов, о которых я знаю: он собирается сказать то, что мне не понравится. Я сразу же узнаю этот взгляд, потому что у меня начинает ныть под ложечкой.

— Она была замужем за Марком. Дело еще не закончено. Твой приятель — настоящий подонок.

Я кривлюсь и тихо стону. Марк. Многие вещи из своего прошлого во время моего заключения я затолкнул в самые отдаленные уголки памяти и не вспоминал о них, потому что не желал смешивать их с грязью, что испытал там. Но Марка я никогда не прятал. За него и за то, что разрушило нашу дружбу я держался, наказывая себя даже сильнее, чем когда-либо могли сделать террористы. То, что Тесса была именно его женой — это словно удар под дых. Это все усложняет.

— Должен ли я знать подробности? — спрашиваю я как можно более бесстрастно и продолжаю работать.

— Может быть позже.

«Позже» может означать и «никогда», потому что я не смогу остаться здесь надолго. Это больше не мой дом, даже если бы мне этого очень хотелось. Теперь это ее дом. И даже если сначала я был зол и хотел вернуть его, то сейчас знаю, что не смогу так с ней поступить. Эта женщина, кажется, насквозь хорошая, и она не заслуживает такого. Я останусь, пока верю, что это для нас обоих не в тягость. Но это не обязательно будет длиться вечно. Тесса, вероятно, все равно не собирается мириться с моим присутствием здесь. В конце концов, я незнакомец, который незвано вторгся в ее жизнь.

— Я сделала чай со льдом, — вырывает меня из раздумий ее мягкий голос.

Я поднимаю голову, и у меня на мгновение перехватывает дыхание. Она стоит у входа в сарай, держа поднос с запотевшими от жары бокалами и кувшином, в самых коротких и обтягивающих шортах, которые я когда-либо видел. Черт, эта женщина, должно быть, сошла с ума! Не то чтобы у меня была возможность наслаждаться подобным зрелищем последние пять лет.

Я облизываю свои пересохшие губы.

— Спасибо, — говорю хриплым голосом и иду к ней навстречу, чтобы взять у нее поднос.