Воздух, которым мы дышим - Елена Маккензи (2021)

— Дядюшка Бен — это дерево с пенисом? — смеясь интересуется Тесса, глядя на меня изумленно распахнутыми глазами.

Я поглаживаю кору голубой ели, чей ствол внизу, приблизительно на высоте в один метр, расщеплен так, что выглядит будто дерево имеет две ноги. Там, где ствол срастается, вперед торчит обломанный сук. Немного выше, словно раскинутые руки, растут еще два сука.

— Согласись, дерево, бесспорно, не тетушка.

Тесса снова смеется и трясет головой, оценивающе глядя на действительно внушительный «пенис» дерева.

— Нет. Дядюшка Бен оснащен соответствующе. Рада с тобой познакомиться, — говорит она, снижаясь в поклоне перед елью, состоявшей из сухих сучков и наверняка уже давно засохшей, еще раньше, чем я о ней узнал.

Глубоко вдыхаю, втягивая пряный лесной воздух в легкие. Я часто грезил об этом месте, маясь в том грязном и вонючем бараке. Пытался вспомнить его запах, то, как ощущается на лице дуновение лесного ветерка, как звучал смех Марка, и какими были глаза у Мии, когда она бранила нас за какие-то проделки, что мы ей устраивали. Воздух все еще насыщен влагой, можно даже сказать, что парит — последствия жара летнего солнца.

Я обхожу дядюшку Бена по кругу и ищу место, где мы с Марком и Мией вырезали свои имена. Найдя, провожу кончиками пальцев по практически исчезнувшим буквам. Они почти незаметны. Кто не знает, что там написано, не сможет расшифровать их. Это было так давно. С тех пор как мы запечатлели наши имена, произошло так много всего, что ни один из нас не смог бы прокрутить этого назад.

— Мы строили здесь шалаш из веток и тем летом, когда нашли дядюшку Бена, устраивали ночевки, — печально говорю я. — Прямо там, между валунами, есть неширокая трещина, а за ней небольшая пещера. Недостаточно большая, чтобы там играть. Но открытая вверху, и мы, сложив парочку камней, разжигали костер. Весь город тогда искал нас, но сюда никто не заглянул.

— Я даже не могу представить, что Марк, будучи ребенком, отличался от теперешнего. Он был жизнерадостным ребенком?

— Жизнерадостным и порой до ужаса отважным. Тогда я даже не понимал, но мы частенько сильно рисковали.

Тесса улыбается.

— Разве мальчишки не все такие?

— Не знаю. А каким был Марк, когда вы познакомились?

— Достаточно интересным, чтобы отвлечь меня от моей жизни.

Я морщу лоб и испытывающе оглядываю Тессу, потому что не могу себе представить, что в ее жизни могло быть такого плохого, что ей нужно было отвлечение. Для меня она выглядит образованной, благородной, благоразумной. Вся ее внешность говорит о том, что она выросла в заботливой семье.

— От какой жизни?

Тесса отводит взгляд, поглаживая пальцами кору дядюшки Бена.

— Мой отец бросил нас, когда я была еще младенцем. Я даже не знаю, как его зовут. Мама покинула меня незадолго до окончания школы. У нее был рак, и я осталась одна.

— Ты сама ухаживала за ней? — пораженно спрашиваю я, потому что могу представить, как это было сложно для девочки в том возрасте.

— Она была моей мамой, — говорит девушка, словно это само собой разумеющееся.

Но это не для каждого так. По всей видимости, для нее было ужасно тяжело проходить это повторно, когда заболела Роуз. Несмотря на то, что я даже не мог предположить подобного, меня вдруг переполняет злость на самого себя: я оставил на произвол судьбы не только Роуз, но и Тессу.

— В колледже я снова смогла свободно вздохнуть, — продолжает свой рассказ она. Обходит дядюшку Бена по кругу, гладит кору, словно желая запомнить ее структуру. — После того, как я так долго была одинокой, вдруг появился этот сумасшедший парень, участвовавший в нелегальных уличных гонках, посещавший со мной вечеринки и интересовавшийся мной. Марк понимал меня.