Воздух, которым мы дышим - Елена Маккензи (2021)

— Прости, я, должно быть, уснула, — хрипло говорит она. Я слышу, как позади меня шелестит постель и оглядываюсь через плечо. — У тебя снова был кошмар.

— Ты должна перестать извиняться передо мной, — отвечаю я, стараясь не пялиться на ее грудь, которую я могу видеть еще лучше, когда она сидит. — Есть вещи похуже, чем проснуться рядом с женщиной.

Ее губы открываются и закрываются, и хоть и не могу видеть этого, но подозреваю, что цвет ее лица стал намного более темным. Тесса, кажется, не дружит с комплиментами или сексуальными намеками. Но может ли женщина с таким телом быть ханжой? Мужчины, должно быть, постоянно заигрывают с ней? Может быть, не здесь, в городе, но в другом месте точно.

— Слушай, — начинаю я, наморщив лоб. — Ты не должна обо мне заботиться. Просто не приходи, когда услышишь мой крик, — говорю я и покидаю комнату, не дожидаясь ответа.

Как бы трогательна ни была ее забота, она заставляет меня чувствовать себя идиотом. Слабаком. А я определенно не хочу так себя чувствовать. Как будто я больше не в состоянии наладить свою жизнь. Я не хочу быть слабым. Если я это себе позволю, то последние пять лет одержат надо мной победу. И тогда я больше не смогу выбросить из головы крики мужчин и женщин.

Я распахиваю дверь в ванную и принимаю душ так быстро, как могу. Мне нужно выбраться отсюда, чтобы я мог снова дышать. Закончив в ванной, выхожу через кухню из дома.

— Поешь хоть что-нибудь, — зовет меня Тесса, но я ее игнорирую.

Мне нужна дистанция. Может быть, это была самая безумная идея в моей жизни. Нет, самой безумной идеей было жениться.

Глава седьмая

Тесса

Я разочарованно смотрю в спину удаляющегося Лиама, оставаясь стоять на кухне со сковородкой в руке. Он злится на меня, и я даже понимаю его. Я посторонний человек, пытающийся навязать ему свое мнение, хотя это невозможно. Это, черт возьми, не мое дело. Нужно было оставаться в своей постели. Почему я это делаю? Почему, когда слышу его наполненные болью ночные крики, мое сердце начинает заполошно биться, в груди что-то сжимается, а в глазах печет? Почему мне не удается просто отрешиться от его страданий? Лиам не желает моей помощи. Не хочет, чтобы я видела его в подобном состоянии. Мне бы тоже не хотелось. Заснув рядом с ним, я перешагнула определенную границу.

Тихо вздыхая, я держу сковородку перед Джорджем.

— Еще бекона?

— Для этого нужно время, — бурчит Джордж, беря бекон из сковороды.

— Я не должна была вмешиваться, — практически шепотом говорю я, бросая косой взгляд на подворье, где Лиам выводит лошадей из конюшни.

— Парень живет здесь, и ты, естественно, не можешь не вмешиваться, и он это тоже понимает. Лиам успокоится.

— Он живет здесь, потому что я отобрала у него его дом. И он мог бы подать в суд, а затем, возможно, получить его обратно. Вместо этого мужчина просто смирился с ситуацией. Я просто хотела его поддержать.

— И он благодарен за это. Не переживай, это не имеет к тебе никакого отношения, — говорит Джордж, засунув яичницу в рот и жуя, прежде чем отодвинуть тарелку и встать. — Я лучше пойду и помогу ему.

Я проглатываю улыбку. Достаточно хорошо знаю Джорджа, у него тот же синдром помощника, что и у меня. Он не может оставаться безучастным, когда кто-то плохо себя чувствует. Уверена, что и моя жалкая судьба — причина, почему он остался на ранчо.

Убираю посуду в раковину и мою ее, обычно это занятие оказывает на меня успокаивающее действие, но на этот раз это не срабатывает. Слыша шелест колес по гравию, я поднимаю голову и напрягаюсь.