Несгибаемый - Марина Агекян (2021)

Эрик вдруг заметил, как порозовели ее щеки, а потом ошеломленно догадался, что это румянец. От волнения. Это стало очевидно еще и потому, как быстро она убрала от его шеи свою руку. Но Эрик не хотел терять чувство ее прикосновения, поэтому тут же схватил ее руку. И когда она вновь посмотрела на него, он тихо заговорил:

— Не поверишь, но очень понравилось.

Глаза ее мерцали, будоража и околдовывая.

— На самом деле?

Эрик подумал о том, что мог бы поцеловать ее сейчас. Мог бы коснуться ее губ и ощутить еще раз их вкус, их сладость. Их неповторимое тепло… Если бы это было возможно.

— В детстве, когда я много учился и до вечера пропадал в комнате для занятий, Алан и Дилан прибегали ко мне и приносили с собой теплый, густой бельгийский шоколад, который часто привозил отец. Они говорили, что это полезно и улучшит мою работоспособность, чтобы я больше запоминал.

— Ты любил теплый шоколад? — изумленно спросила Клэр.

Только сейчас Эрик вспомнил, что и она любит шоколад.

— Твой шоколад разбавляется молоком, а мой не был таким жидким и быстро затвердевал, когда начинал остывать. Такой способ выжимки масла какао из тёртого какао запатентовал четыре года назад в 1828 году голландец Конрад ванн Гутен. Мои братья обожали этот вид шоколада и регулярно снабжали меня этим лакомством целых два года, но потом…

— Что произошло?

— Я наелся шоколада так много, что он перестал мне нравится. Мне становилось плохо уже от одного его запаха, с тех пор я не могу есть сладкое.

Она так пристально смотрела на него, словно стремилась добраться до всех его тайн. А потом к его удивлению сжала его руку, которой он держал ее, и… Эрик не мог поверить своим глазам, но ее восхитительные губы раздвинулись в такой манящей и ласковой улыбке, что у него чуть не остановилось сердце.

Господи, она улыбалась ему! Впервые за долгое время улыбнулась так, как не должна была улыбаться никогда. Улыбнулась так, что его сердце разбилось во второй раз.

— Зато шоколад помог тебе запомнить всевозможные даты и события. Удивительно, как при твоей нелюбви к сладкому, ты всё же попробовал клубничный джем.

Удивительно, что всё это не снится ему сейчас. Выпустив ее руку, Эрик как зачарованный коснулся пальцами ее губ, чувствуя крупную дрожь во всем теле.

— Ты… твоя улыбка! Никогда не видел ничего прекраснее. — Она замерла, а улыбка сбежала с милого лица. Эрик испытал настоящую боль от того, что так быстро развеял внезапно появившееся в его жизни чудо. Опустив руку, он покачал головой. — Прости…

Господи, что он делает! Что он творит! Еще немного и он окончательно потеряет голову. Прежде ему удавалось контролировать себя, но теперь когда даже прошлое не могло уже остудить его, Эрик был в полном отчаянии, потому что знал, что не может притязать на нее, не имеет права даже поцеловать ее. Черт бы побрал всё на свете, но он вёз ее в Шотландию, и единственная причина, по которой он мог бы дать ей развод — не консумировать брак.

Вот о чем он должен был помнить всякий раз, когда смотрел на Клэр. И всё же, даже его великая сила воли была неспособна бороться с силой притяжения к ней.

Отпустив ее, Эрик отвернулся, продолжая дрожать. Продолжая желать ее даже тогда, когда желание чуть не сгубило его. Проведя рукой по своим волосам, он рассеянно огляделся и внезапно увидел на столе книгу, которую заметил еще в ту ночь, когда принес ей воды. Нахмурившись, он потянулся к ней и взял…

— Биография Сальери?

Он удивленно посмотрел на Клэр, которая вдруг напряглась и пристально посмотрела на книгу.

— Да, я… я взяла ее в дорогу, чтобы читать.

Было в ее голосе нечто такое, что насторожило его.

— Сальери, который был учителем твоего любимого Бетховена и к которому стремился попасть любой начинающий композитор?