Несгибаемый - Марина Агекян (2021)

Но даже в таком состоянии он подумал поведать ей небольшую тайну своего детства. Глядя на то, как он рассказывает ей о своих давних детских воспоминаниях, Клэр ощущала глухую боль в груди, понимая, что вместе с рассказом, он отдает ей и частичку себя. То, что она с такой жадностью забрала себе. Возможно то, что не видел никто другой. Такой сложный и сдержанный человек, ей было трудно представить, чтобы он поведал эту историю кому-то еще. А ей пожелал рассказать…

«У тебя есть тайны, мечты?» — будто бы доносился до нее голо из прошлого.

Она внезапно вспомнила, как сидела на кровати в гостинице «Маркиза», касалась его и просила рассказать хоть что-то о себе. Боже, неужели она действительно это сделала? Сделала то, что помогло бы ей лучше понимать его, хоть что-то узнать о нем. Но даже без этого она теперь так много знала о нем. Она знала, как бьется его сердце, как уютно в его объятиях, как тепло прижиматься к его груди, как волнующе от него пахнет… Одно это заставляло ее испытывать то, что она никогда ни с кем не ощущала. Клэр было мучительно это признавать, но даже Клиффорд не вызывал в ней тех щемящих, сложных чувств, которые вызвал в ней Эрик одним своим прикосновением. Как она могла утаить и не рассказать ему о том, почему полюбила клубнику? Джем, который он действительно попробовал лишь для того, чтобы знать, какой вкус у ее любимой клубники!

Клэр едва сдерживала слезы, сидя одна в карете и сжимая в руке букет белых ландышей. Которые он тоже нашел и принес специально для нее! Прежде она считала его замкнутым, малообщительным, но даже его стремление держать мир на расстоянии от себя не помешало ему не то что наказать, а вознаградить бедное дитя, которое даже не думало украсть ее шаль. Многие на его месте проявили бы свою властность, утверждая свое исключительное положение в обществе, но только не Эрик. Клэр не могла себе представить, чтобы он поступил так высокомерно и жестоко, хотя он обладал и властью, и внушительным положением.

Его доброта, чуткость, порядочность, справедливость и такие трогательные попытки порадовать ее то любимым завтраком, то букетом цветов, разбивали толстую броню, в которую Клэр полагала, заковала свое сердце. Сердце, которое разрывалось в груди. Почему оно так болело? Почему что-то с невыносимой силой сжимало горло, вызывая острое желание не только коснуться его, но чтобы и ее прикосновения имели для него хоть какое-то значение? Почему человек, который собирался отдать ее другому, заставлял ее испытывать такую мучительную нежность, что было трудно бороться со слезами?

Почему после произошедшего сегодня ночью он отстранился от нее так, будто не мог больше выносить ее прикосновений?

«Твоя улыбка! Никогда не видел ничего прекраснее…»

Удивительно, как прежде она сторонилась его, а теперь умирала от желания еще раз увидеть его. Потому что, как и прежде, весь ее мир держался на нем одном.

А теперь он снова собирался избегать ее, как делал это прежде. Это было видно по выражению его глаз, когда он закрыл дверь кареты, даже не помогая ей забраться внутрь, даже не взглянув на нее. Клэр в ужасе смотрела на то, как это делает Шоу, который с извиняющимся видом быстро ушёл.

Как ушёл и Эрик, которого теперь нигде не было видно.

Дорога снова стала невыносимой. Стук копыт сводил с ума. Яркое солнце, которое словно насмехаясь над ней, светило еще ярче, отражаясь во всем, в чем только было возможно. Клэр действительно казалось, что она сходит с ума. Еще и потому, что ее бедный букет стал вянуть, расстроив ее сверх меры. Лепестки поблекли, а цветы опустили головы из-за нехватки воды. Не в состоянии смотреть на эту удручающую картину, Клэр постучалась по крыше кареты, испытывая почти непреодолимое желание выбраться наружу. Потому что задыхалась. Потому что не могла так больше…