Слишком близко - Алиса Ганова, Валерия Басманова (2020)

— Что?! — округлились глаза Максима, став как блюдца. — Какие? Зачем? Знать твою сестру не хочу. Умерла панночка — так умерла.

— Я звонила родственникам, они сказали, что маме от твоего юриста пришла бумага, в которой ты… — голос дрогнул.

Хмурый Максим замер и больше не пытался коснуться меня. В его глазах даже появилась ярость. Или обида? Или еще что-то? Я боялась думать, ведь знаю ли я его? Могу ли доверять?

— Значит, ты думаешь, что это я за твоей спиной проворачиваю, да? — выдавил он из себя, едва справляясь с негодованием.

— Не знаю. Поэтому и спрашиваю у тебя.

— Если я скажу «нет», я ни при чем, поверишь?

Я молчала, долго, с мукой подбирая слова. Мне очень хотелось ему верить, больше всего на свете. Очень-очень.

Борясь с мучительным выбором, кивнула.

— Значит, так, да? Ты не уверена во мне? — выдохнул подавленно Максим, и от тоски в его голосе мне стало больно физически.

— Верю…

— Сомневаюсь, — он пнул ногой сумку, что подвернулась по пути, и двинулся на меня. — Собирайся!

— Куда?!

— Узнаешь…

***

Уже скоро мы ехали по темной дороге к хрущевке, которая старше меня.

Миновали скрипучую старую дверь четвертого крайнего подъезда.

Идя за мной, Максим молчал. Он был выдержан, замкнут, закрыт. И его холод, отчужденность я ощущала спиной.

На поздний звонок за дверью проворчали:

— Сейчас полицию вызову!

— Это я, дядь Андрей, Вера, — произнесла я не своим голосом.

Щелкнула входная щеколда, и вот я и Максим стоим перед дядей Андреем, тетей Юлей и мамой, ошарашенными моим внезапным приездом.

— Ты посмотри, еще наглости хватило заявиться, — мама, как всегда, в своем репертуаре. Только сильно похудела, постарела. Даже посерела… Сильно сдала.

— Я, тот самый Максим Викторович Келер, который жаждет взыскать с вас некий долг, — заслонил меня спиной Максим от обвиняющих взглядов родни. Его четкий, уверенный голос чужеродно раздавался среди скромной квартиры родственников. Зато сразу из комнаты выглянули мой двоюродный брат и… Ленка, которая, увидев нас в прихожей, опешила.

— Лена, покажи ему! — обратилась мама к сестре.

— Мама, не вмешивайся. Я сама разберусь! — отозвалась Ленка из тени в коридоре.

— Замечательно. Не будем вмешивать других, — холодно улыбнулся Максим. — Итак, я хочу видеть бумагу.

— Она у вас есть! — истерично заявила сестра.

Я хорошо знала ее. Если повышает голос, краснеет, значит, врет. Отчаянно врет.

— Покажи мне! — потребовала я.

— Ленка, тебе нечего скрывать, покажи, — присоединился дядя Андрей к просьбе.

Сестра еще пыталась увильнуть, но мама двинулась в комнату со словами:

— Нам скрывать нечего!

Ленка рванула за ней…

Послышалась ругань, спор, а затем в коридор вернулась мама с листами, которые и сунула Максиму в руки.

— Смотрите.

Я перестала дышать…

— А ничего, что у меня главный юрист сменился? — поднял глаза Максим на Ленку. Та лишь дернула плечом. — И подпись не его! И не моя…

Ленка на глазах бледнела. Максим же, как гончая, почувствовавшая добычу, давил сильнее, приводя доказательства, что бумага… липовая.

У меня кружилась голова, дрожали ноги. Сердце грохотало в висках. Чтобы не упасть, я прислонилась к стене.

Этого и следовало ожидать: Ленка решила опять схитрить и выцыганить у мамы единственную ценность нашей семьи — квартиру. А я, дура, подумала на Максима! Испортила свое счастье недоверием…

— Вере плохо! — охнула тетя Юля и кинулась за водой. Максим обернулся.

Ленка сделал рывок, чтобы вырвать у него листы, однако он держал их крепко.

— Я давно забыл про те неприятности, что вы доставили мне. Однако по-хорошему вы, Елена Леонидовна, не понимаете. То одну пакость провернете, то другую, марая мое доброе имя, — цедил Максим слова сквозь зубы. — Я этого без ответа не оставлю!