Путь ведьмы - Тома Шкарупа (2021)

И профессор ввел в зал людей. Как я и сказала, нашлись среди них и немые, с огромными опухолями, и тела, сами больше напоминающие трупы. Профессор решал, к какому ученику направят какого больного. И когда он решил, что мне достанется маленькая девочка с огромным сине-красным наростом прямо на грудине, над сердцем, я приготовилась развернуться, бросить учебу к демонам и уйти.

Обычную школу, где магов учили контролировать свои силы, ничего случайно не взрывать и никого не проклинать, я уже прошла. Может, даже с такой базой могла бы найти легкую работенку. Не приходилось бы еще четыре года учиться латать людей и мириться со всеми остальными прелестями лекарской работы.

Взгляд профессора прожигал сегодня всех учеников. Но мне он уделил больше всех внимания. Наши глаза встретились и он усмехнулся. Думал он, что я сдамся потому, что не захочу возиться с орущим ребенком? Или просто провалю задание?

Это превосходство, посверкивающее в глазах профессора, стало последней каплей. Упорство, к моему сожалению, взяло верх. Сжав кулаки, оставляя ногтями на коже кровящие полумесяцы, я рассматривала девочку со всех сторон, пока не решаясь подходить. Уже сейчас вырисовывалось понимание, что я ей, скорее всего, помочь не смогу. Да и даже профессор со специализацией в целительстве не сможет.

Ученики вокруг кружили над своими пациентами, как коршуны. Хотелось бы назвать этих больных безмолвными, но добрая половина из них мычала, кричала и скулила. Девочка, порученная мне, раззявила рот. Тишина замерла, растеклась. А потом уже пронзительный крик заставил окружающих вздрогнуть. Даже родители, бедные селяне в потёртой одежде, которые мялись позади ребенка, скривились.

— Пожалуйста, это наша последняя надежда, — промямлил кто-то из них, с трудом перекрикивая рев.

Я махнула рукой, прерывая. В голове вырисовывался очень странный, пока еще нечеткий план, больше похожий на концентрированное сумасшествие.

Целительство уверенно шло в будущее, каждый год мы находили десятки эффективных методов лечения. Что мешало мне сейчас поэкспериментировать с парочкой?

Иногда в серьезные раны, если хватало времени, запускали импульс Силы и пытались найти лучший способ эту рану закрыть. Импульс почти не поддавался контролю, постоянно пытался куда-то выскочить, но все же иногда помогал спасти жизни.

Поэтому под пристальным взглядом профессора, я начала плести. Только два пальца — указательный и средний, — которые даже не приходилось закручивать в сложных пассах. А энергия сама вливалась, без лишней помощи с моей стороны. Трудности начались бы позже. Пока профессор внимательно следил за каждым моим движением, но не мог понять, что происходит — такое простое плетение служило основой многим приемам. Но вот когда одной рукой я зажала плечо ребенка, а вторую наложила на опухоль, профессор Боголан наконец-то сообразил. Он ринулся вперед, но было уже поздно. Импульс попал внутрь и пока что проникал, куда я его направляла.

— Я тебя отсюда вышвырну! — с досады крикнул он.

Дальше угроз не последовало. Профессор знал, что сейчас отвлекать меня нельзя.

Любой маг в здравом уме не применил бы заклинание для раны на внутренней, долгоиграющей проблеме. Но я не была в здравом уме, да и запаса нервов после месяца заучивания всех целительских формул тоже не осталось. Импульс помогал мне получить информацию о том, что происходило внутри опухоли: где и как текла кровь, где ткань стала плотнее, где и как это все связывалось с телом.

Хотелось, конечно, сделать всё самой и утереть нос профессору Боголану. Больше всего на свете я мечтала увидеть его удивленное лицо. Но пришлось заставить себя проявить кроху ответственности.

— В опухоли кровь идет медленнее, но она корнями почти доходит до сердца, — сказала я покрасневшему от гнева профессору. — Что если мы используем рубрение Гроррла?