Простушка на одну ночь - Айрин Лакс

Может быть, и так?

Скрепя сердце, возвращаюсь в дом, полный намерений найти Шатохину и поговорить, а она спускается мне навстречу по лестнице.

Замираем синхронно.

На ней темно-серое платье свободного покроя, немного тяжеловатые ботильоны и косуха. Образ дерзкий, но ей идет.

Замечаю, как она часто начала дышать, волнуясь при моем появлении. Решаю начать с небольшого комплимента, подбодрить ее улыбкой.

— Ты переоделась. Выглядишь замечательно.

Комплимент выходит, а улыбка выходит натянутой. Наверное, все от напряжения. Я пытаюсь держать себя в руках и постоянно напоминаю, что ссориться — не вариант. Она, кажется, тоже придерживает свой язык за зубами, и от этого мы оба чувствуем некоторую неловкость.

— Это я выбрала из тех вещей, что мне прислали из магазина. По поручению твоего отца.

Настроение омрачается.

— Много там? — спрашиваю отрывисто.

— Несколько повседневных образов можно собрать. Я умею комбинировать вещи.

— Я не спрашиваю, что ты умеешь, я… — чуть не рычу!

Заставляю себя замолчать.

Стискиваю пальцы в кулак, опустив на перила лестницы. Да что же это такое? Мой хваленый контроль — ни к черту.

По вспышке в глазах Шатохиной я понимаю, что она тоже с трудом сдержалась от резкого ответа. Мы балансируем в опасной близости от пропасти очередной ссоры. Словно темпераментная итальянская парочка, бьющая посуду при каждом выяснении отношений…

— Я хотела с тобой поговорить.

— Занятно. Я тоже.

— Может быть прогуляемся? — предлагает Шатохина. — У твоего отца замечательный дом, но я бы охотнее погуляла на свежем воздухе.

— Тут целый парк за территорией.

— Да, лучше там.

Раньше мне нравилось гулять в этом парке. Давно-давно…

Старательно сворачиваю эти воспоминания куда подальше. Сначала мы просто молча идем по тропинкам, слушая, как чирикают птички и потрескивают то ли сверчки, то ли кузнечики.

— Присядем? — показываю на одну из лавок рядом с небольшим журчащим фонтаном.

— Да, пожалуй.

Чинно присаживаемся. Между нами свободно бы и третий поместился. Почему так далеко? Я обвожу взглядом профиль девушки, понимая, что отношения выяснять совсем не хочется. Я бы охотнее ее просто поцеловал. Ее вкус, мягкие губы, умелые касания бойкого язычка… В голове возникает белый шум, мысли текут фривольно, пах начинает гореть от желания.

— Я хотела поговорить. О твоем отце.

— Сколько? — усмехаюсь.

— Что? — удивляется, округлив глаза.

— Да брось, — усмехаюсь. — Сколько он тебе заплатил? Или обещал заплатить?

— За что?!

— Не знаю. За секс?

Шатохина вскакивает и отвешивает мне пощечину. В ухе звенеть начинает! Бля, да это не дамская пощечина, а хорошая такая деревенская оплеуха.

— Ну ты и свинья, Марсель! Как ты вообще мог такое подумать?! Что, если ты купил меня, так думаешь, что все кругом мне платят?! Еще и твой отец?! Фу, мерзкий, озабоченный… ГОВНЮК! Не хочу я тебя обслуживать! — топает ногой. — Не буду! Не буду! Плевать мне, что потом станет. Плевать, как накажут. ВСЕ! С меня хватит! Довольно! Уууу…. — трясет сжатыми кулачками. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя!

Выдав тираду, она срывается с места и сердито топает в обратном направлении.

— Куда пошла? — рычу ей вслед.

— Подальше от тебя.

Догнав ее в два счета, дергаю на себя. Разумеется, она вырывается, сопротивляется, шипит, брыкается. Пытается отвесить мне ногой в пах, и ой, как это может быть больно, если взять во внимание толстую подошву на ботильонах.

Но мне все же силой удается ее скрутить и обезвредить, прижав спиной к своей груди.

Мы оба тяжело дышим, пот с меня льется градом.

— Успокойся!

Новый рывок.

— Успокойся, кому сказал! — прикусываю мочку ее уха.

— Ай, больно!

Целюсь ниже, куснув за нежную кожу шеи.

— Больно! Не кусай меня!