Молчи - Б. Урруэла, Энн Малком

Гнев подступил к горлу Орион.

— Он этого не заслужил! — завопила Орион. — Он не заслужил так легко отделаться, после всего лишь гребаного месяца, проведенного в камере. Его нужно было запереть и насиловать до конца жизни. Он должен был почувствовать все, что чувствовали мы, всё, через что мы прошли.

Жаклин поставила сериал на паузу и повернулась, чтобы уделить Орион все свое внимание.

— Орион, мы живем и дышим, это гребаное доказательство того, что люди не получают того, чего заслуживают. Правосудия не будет. Но мы выбрались, у нас есть деньги. У нас столько проблем и травм, что мы можем купить своим терапевтам дома в Хэмптоне и гребаный частный самолет. Это лучшее, что мы можем получить. Теперь это — наша жизнь.

Голос Жаклин звучал устало. Словно она подала в отставку. Орион никогда раньше не слышала ее такой. Сидя на диване, поглощая нездоровую пищу, смотря телевизор, как будто она была какой-то нормальной женщиной двадцати с чем-то лет. Как будто этот мир вывернулся наизнанку, а Орион была единственной, у кого остался разум, жаждущий крови.

Она не знала, что на это ответить. Она могла еще немного покричать, может быть, попытаться достучаться до нее. Но что бы это дало? Помогло ли это ее подруге? Зачем убеждать ее держаться за потребность в мести, как будто эта месть была волшебной таблеткой, которая избавила бы ее от боли и кошмаров. Это лишь приковывание другого вида цепей на лодыжки. Она знала это. Но, как и те психи, которые покупали ее, использовали, продавали, действовали по своему собственному врожденному стремлению, не в силах отрицать его порочное призвание, она чувствовала это стремление… Жажду крови ее обидчиков, крови всех обидчиков.

— Ты когда-нибудь задумывалась об историях, которые мы рассказываем сами себе? — спросила Орион после долгого молчания. Достаточно долгого, чтобы Жаклин снова включила сериал и сделала большой глоток из своей бутылки. — О том, как мы отдавали себя мужчинам все эти годы в Клетке? Даже не полиции, не семье, которая еще осталась, а друг другу и самим себе? Тебе интересно, не лгали ли мы себе о том, какую роль мы играли?

Жаклин снова остановила сериал. На этот раз она села и сосредоточилась на Орион. Она посмотрела на нее тем жестким взглядом, который никогда не смягчится.

— Нет, мне плевать, является ли моя история ложью. Или нет. Все, что имеет значение — это то, что мы живы, и что мы можем рассказать. Все, что имеет значение — это то, что мы можем смотреть, что хотим, есть, что хотим, и говорить, что хотим.

Она еще больше прищурила глаза, глядя на Орион так же, как Орион смотрела на нее, изучая ее лицо, но глядя куда-то вдаль.

— Черт возьми, ты же не зациклилась на всей этой мести и убийстве, да? Ты же не серьезно.

Кровь Орион закипела.

— Как ты можешь не хотеть мести? — потребовала она. — После того, что они с нами сделали?

— Я хочу отомстить, — тихо сказала Жаклин, более тихо, чем Орион когда-либо слышала от нее. — Думаешь, если бы у меня был дракон, я бы не сожгла весь этот гребаный город дотла, только чтобы найти их? — она не стала дожидаться ответа Орион. — Конечно, я бы сделала это. Но у меня нет дракона. И королевства. У меня нет гребаной армии, чтобы уничтожить их. Это всего лишь — я. И я знаю, что могу многое пережить, но я не переживу наказания за месть или справедливость, или что ты там, бл*дь, себе не придумала, ведь это может закончиться только тем, что моя задница снова окажется за решеткой вместе с тобой. Мы никогда этого не получим. Что бы мы ни делали, этого никогда не будет достаточно, чтобы уравнять чаши весов. То, что они сделали, нельзя исправить или отомстить за это, Орион. И когда однажды ты будешь сидеть в камере за то, что поверила в эту возможность, ты вспомнишь мои слова.