Молчи - Б. Урруэла, Энн Малком

— Я знаю.

Орион ждала, что он скажет что-нибудь еще. Но он этого не сделал.

Он был прав. Ей не хотелось ехать в автобусе, полном незнакомых людей. По ее коже пробежали мурашки от страха при мысли, что они могут узнать ее. Ее волосы были собраны в тугой пучок, бейсболка с надписью: «Сент-Луис Кардиналс»[25] была низко надвинута на лицо. Она сильно постаралась над макияжем, чтобы выглядеть старше, чем девушка, о которой говорили во всех новостях.

Она проделала хорошую работу, но это не означало, что она будет неузнаваема. Она достаточно пожила в этом новом мире, с камерами и репортерами, интернетом, незнакомцами, желающими получить фотографии и ответы на вопросы, которые она не могла дать. Она не хотела в этом участвовать.

Но альтернативой автобусу, полному незнакомцев, была поездка в одной машине с Мэддоксом. Что было хуже?

Она ненавидела это чувство, когда приходилось полагаться на кого-то еще, кроме себя. Она даже немного возненавидела Мэри Лу за то, что та связала ее этим гребаным обещанием.

— Хорошо, — выпалила она, ненавидя его и себя. — Но ты только меня подвезешь, ничего больше. И я сама выбираю музыку.

Он лишь раз кивнул, и, к счастью, ему хватило ума не улыбнуться так, как будто он победил.

— Договорились, — сказал он с легкой ухмылкой, которую ей захотелось стереть с его глупого лица.

* * *

— Что случилось у Жаклин с лицом?

За два часа они не произнесли ни слова. Орион была уверена, что ей хотелось именно такой тишины между ними: «Twenty One Pilots» играли из динамиков, Мэддокс был сосредоточен на дороге, а не на том, чтобы попытаться установить между ними хоть какую-то связь.

Но минут через пять она передумала. Тишина была еще хуже.

— Разве ты не спрашивал ее об этом на допросе? — ответила она твердым голосом.

Мэддокс взглянул на нее, затем снова на дорогу. Он выключил радио, и она одарила его хмурым взглядом.

— Эм, нет, — сказал он. — Она не могла вспомнить многое из того, что с ней происходило. Это обычное дело для жертв насилия.

Орион быстро заморгала. Жаклин не могла вспомнить? Она ничего не сказала Орион, но, с другой стороны, у них не было привычки вспоминать старые времена с тех пор, как они сбежали. На самом деле, они и словом об этом не обмолвились, если не считать того момента, когда Орион рассказала ей о Первой твари. Жаклин избегала ее, Орион знала это, и не особо винила.

Однако для нее было непостижимо, что кто-то мог просто забыть те годы ужаса. Что самые мелкие детали не отпечатались в памяти. Но, может быть, это Орион была странной, потому что слишком много помнила и видела это в каждом кошмаре и каждый час своего бодрствования. За то, что заставляла себя это делать.

— Они нас наказывали, — промолвила она.

Потребность сказать это вслух резко пересилила другие желания. Даже если это была не её история.

— Когда мы вели себя… плохо. Наказывали за то, что мы пытались давать отпор. Наверное, это было не очень выгодно для их бизнеса. Им не за это платили. А Жаклин много сопротивлялась. По крайней мере, поначалу. Однако у них были способы усмирения. Жестокие способы. Они…

Она замолчала, вспомнив всю боль и приспособления, которые они использовали на них. Орион вдруг осознала, что тоже не рассказывала об этом детективам. Пыталась ли она избавить их от ужаса правды? А зачем им было это знать? Все, что им нужно было выяснить — это как поймать преступников. Или она просто была слишком слаба, чтобы говорить об этом.

— Я никогда раньше не видела предметы, которыми они пользовались, — продолжила она. — Но в интернете можно многое найти. Я вспомнила подробные детали и выяснила, что это были за предметы и для чего они были нужны, — она посмотрела на него пустыми глазами, ею овладел холод. Она почувствовала перемену внутри себя, когда на нее нахлынули воспоминания. — Ты же слышал об испанской инквизиции[26], да?

Он сглотнул, затем кивнул.