Молчи - Б. Урруэла, Энн Малком

Мэддокс включил знакомую ей музыку, и она успокоилась. «Radiohead», «Queens of the Stone Age», «Green Day». Орион задумалась, не нарочно ли он создал этот плейлист.

Он не давил на нее. Вел машину легко, одна рука на руле, другая лениво покоилась на бедре. Она долго притворялась, что не смотрит на его руку. Странное притяжение удерживало ее взгляд от того, чтобы смотреть на нее. Она совсем не понимала свое очарование этой рукой.

Нет, это была ложь.

Она понимала.

Она представляла, каково это было бы, если бы эта рука лежала на ее бедре. Возможно, реалистичнее представить, как отрастить крылья и улететь. Она никогда не будет ездить в машине с мужской рукой, лениво лежащей на ее бедре, Мэддокс это будет или нет.

Такое возможное будущее у нее украли.

Легкое прикосновение мужчины было нчем иным, как фантазией. Даже если бы она набралась достаточно смелости, чтобы позволить мужчине прикоснуться к ней, это никогда не будет легко. Его кончики пальцев и его руки будут касаться мест, уже покрытых синяками и побоями от людей, которые были до него. Это будет подобно железу, обжигающему ее плоть.

Остаток пути она провела, злясь на себя за то, что думала о руке Мэддокса на своем бедре через несколько минут после похорон своей лучшей подруги. Ей следовало сосредоточиться на других вещах. Более важных. Например, на мести.

— Я могу научить тебя, — сказал Мэддокс.

Они остановились, Орион только что поняла это. Они припарковались перед ее жилым комплексом. Она даже не заметила, как он въехал в ворота. Тут тоже была хорошая охрана. Ей пришлось бы залезть в сумочку, чтобы показать свое новенькое удостоверение личности. Должно быть, она это сделала, хотя и не помнила об этом.

— Научить меня? — повторила она.

— Водить, — сказал он. — И прежде чем ты сразу скажешь «нет», я хороший учитель. Я учил Эйприл. Она накричала на меня только один раз, — он пожал плечами. — Но еще ни разу не разбилась.

Мэддокс был прав. Она сразу же хотела сказать «нет». И сесть с ним сегодня в машину было исключительным обстоятельством.

Временное помешательство.

Орион уже дала себе обещание относительно Мэддокса. Обещание никогда не оставаться с ним наедине, и как можно больше избегать его.

Но она сделала паузу, прежде чем произнести свой отказ, потому что, кто еще будет учить ее? Единственным человеком на земле, с которым она чувствовала себя комфортно, была Шелби, но она тоже не умела водить. Сейчас ее учит папа. А у Орион нет отца. Она подумала, что к тому времени, как Шелби сможет сесть за руль, она измениться еще больше. Она станет не более чем незнакомкой, с которой у них было общее прошлое.

Орион подумала, что брат мог бы научить ее.

Укол острой и невыносимой боли неожиданно пронзил ее сердце. Она чуть не вскрикнула, но проглотила этот звук. Она скучала по своему брату с очень сильной болью.

Она ненавидела эту гребаную жизнь.

Мэддокс наблюдал за ней. Она знала это. И она также знала, что он изучал ее этим взглядом. Этим полицейским пристальным взглядом.

Скорее всего, он ожидал, что она откажется. Или надеялся, что она согласится по какой причине? И тогда он сможет еще больше заглушить чувство вины перед выжившей девушкой? Или даст себе какую-то власть над ней? Или будет таким образом присматривать за ней на предмет признаков зависимости? Безумия?

Он хорошо умел смотреть на нее, и видеть. Орион знала это, потому что ее кожа бунтовала каждый раз, когда его голубые глаза останавливались на ней. Все внутри нее пыталось вырваться, превратиться во что-то не темное и уродливое, и расцвести в кого-то нового.

Если бы она сказала «да», он бы больше наблюдал за ней. Видел. Слишком рискованно держать Мэддокса так близко ко всему, что она делала. Мэддокс больше не был тем мальчиком, которого она поцеловала на заднем крыльце дома его родителей. Он был полицейским.