— Точно… Я и забыл, что пришел сюда для разговора с твоими родителями. — Он коварно улыбнулся, и я тут же вспомнила наш поцелуй. — Тридцать первого декабря у меня намечается фотосессия за городом. Там соберется большая команда, настоящие профессионалы, думаю, тебе будет интересно посмотреть. Вечером я бы отвез тебя обратно домой.

Мое сердце забилось чаще. Канун Нового Года, загород, Жак, я, фотосессия. Глаза налились счастливым блеском, и думать о чем-то другом я больше попросту не могла. С той секунды я начала молиться лишь об одном: «Надеюсь, мама с папой будут не против».

Глава 27 “Нет хуже пытки, чем…”

После вечера многочасовых уговоров мама с папой все-таки согласились. Безусловно, они потребовали красочный фотоотчет того дня, что я ждала с таким невыносимо сладким предвкушением.

Счастливая и сгорающая от нетерпения, я с самого утра поехала на одну небольшую улочку близ центра, чтобы найти там новогодний подарок для Жака. Мне хотелось подарить ему что-то особенное. Что-то красивое, но несущее при этом какой-то смысл. Подарок должен был быть глубоким, как и сам Жак.

Выйдя из дверей одного антикварного магазинчика, я тут же забежала в другой. Помещение было маленьким и загроможденным кучей странных предметов. Высокие полки с бесконечными компасами, потертыми глобусами и игрушками, принадлежавшими когда-то обыкновенным детям. Я с замиранием сердца ходила от одного предмета к другому, проводя кончиками пальцев по обширным пыльным доскам и оставляя на них едва видные следы.

— Ищите что-то конкретное? — из-под прилавка вылез пожилой мужчина в круглых очках и с седыми, почти белыми, волосами.

— А… Нет, подыскиваю подарок. — Я бросила на хозяина магазина удивленный взгляд.

— Подарок? Что ж… — он задумчиво почесал подбородок. — Для кого, если не секрет?

— Для друга. — Я тут же отвела глаза, возвращаясь к какой-то симпатичной безделушке на нижней полке.

— Для друга ли? — дедушка проворно усмехнулся и, выйдя из-за прилавка, подошел чуть ближе ко мне.

— Для особенного друга. — Уточнила я, продолжая гладить каштановые косы симпатичной куклы с потертым носом.

— Очень хорошо. Как мало сейчас людей, которые ищут подарки особенным людям в таких местах. — Он тяжело вздохнул. — Девушки твоего возраста все больше стремятся потратить баснословные суммы на кофты, часы и какие-то другие бесполезные безделушки для своих любимых. Им кажется, будто ценность подарка в его цене.

— Их можно понять. Но Ему нельзя подарить просто часы или просто кофту.

— Он настолько особенный? — дедушка взглянул на меня и тепло улыбнулся.

— Да. Он может показаться очень уверенным в себе, сильным, безупречном во многом, но… Он все время какой-то грустный, я чувствую, что ему одиноко. Все время одиноко. И нет на этой земле ни одного человека, который мог бы утолить его одиночество. И мне этим человеком никогда не стать. — Я говорила так, словно мы с этим дедушкой давно знакомы, без стеснения, откровенно, ничего не утаивая.

— Хм… Большое видится на расстоянии.

— Что вы имеете ввиду? — я оторвала свой взгляд от печальной куклы и перевела его на пожилого хозяина магазина, который, в свою очередь, присел на корточки рядом со мной, разглядывая все ту же игрушку.

— Я хочу сказать, что истин бесконечно много. И то, что является правдой для тебя, может стать самым настоящим кошмаром для него.

Я не смогла ничего ответить. Я боялась слов, вроде этих. Они внушают тебе надежду, дают возможность помечтать, и, в конце концов, вынуждают жестоко лгать самому себе. Мне этого не надо было. Правда всегда лучше. Пусть горькая, но за последние месяцы я научилась ценить то, что имею, не оборачиваясь на то, чего мне в действительности хотелось бы.

— А знаешь, я думаю, у меня есть кое-что подходящее для твоего человека. — Дедушка торжественно поднял палец вверх и вновь скрылся под прилавком, шибурша там чем-то. — Вот!