Не осуждайте нас - fuckingartist (2014)

Максим поднялся с корточек и, надев свою куртку-аляску, приблизился ко мне. Я удивленно всматривалась в его голубые глаза, пока он стоял и подбирал нужные слова для чего-то.

— Ты… Ты как вообще? Все хорошо? — наконец произнес он.

Я только кивнула на его слова, и к своему удивлению не почувствовала никакой злобы. Даже наоборот, его вопрос мне показался приятным, чутким и заботливым. Он нежно коснулся моего плеча и улыбнулся, не говоря ничего более на эту тему.

— Макс, спасибо, — сказала я, когда тот уже собирался нажать на ручку двери.

— За что?

— За то, что держишь это в тайне, — я опустила глаза, зная, что он поймет, о чем я.

— Просто, — он слегка замялся, — просто я как представлю, что они узнают… Ты ведь плакать будешь, и сделать ничего совершенно тоже нельзя будет. Поэтому я буду молчать до тех пор, пока тебе от этого не плохо, ладно? — впервые его голос звучал так уверенно и серьезно. Человеку с таким голосом хотелось доверять.

Я чуть видно улыбнулась и кивнула ему в ответ. Он вышел из квартиры, и я смогла облегченно вздохнуть. Казалось, будто все начинает налаживаться. До сих пор не могу понять, чем я заслужила произошедшее после. Почему человек влюбленный и готовый на все ради своей любви, обречен в конце остаться один?

Глава 33 “Звонки”.

Все мы жертвы… Вот в чём суть.

“Ворон”

Дни пробегали быстро. Совершенно свободная от учебы во время каникул, я привыкла вставать в самую рань, чтобы застать рассвет. Сначала я неумело фотографировала вид восходящего солнца с балкона в гостиной, затем выходила во двор и делала снимки на детской площадке, а после уже и не ленилась проезжать несколько остановок в одиноких автобусах, чтобы найти тот самый вид.

Фотокамера, подаренная мне Жаком, стала словно частью меня самой. Ее объектив идеально ложился в левую ладонь, а характерный щелчок стал таким же привычным, как и моргание моих собственных глаз.

Днем пятого января я вышла из дома. На мне была все та же куртка и потертые сапоги. Жак написал мне тем утром и попросил прийти. И говорить не стоит, как рада я была. Чем-то особенным казалось приглашение, полученное лично от него. Чем-то пьянящим и сводящим с ума.

Три стука в тяжелую высокую дверь, и она открылась. Жак выглядел сонным, будто только-только из кровати. Белая майка, синяки под глазами и чашка горячего кофе в левой руке.

— Доброе утро, Соня, — пропела я, заходя в его квартиру.

— Не понимаю, как ты можешь быть такой бодрой. Сейчас только…

— Только два часа дня? — выгнув бровь, спросила я.

— Именно, два часа дня. Ужасная рань. Но если бы мы не встретились сегодня, то, вероятно, пришлось бы ждать окончания твоих каникул.

Жак устало почесал затылок и, дождавшись, пока я сниму с себя верхнюю одежду, прошел на кухню.

— Так много работы? — спросила я, несмотря на то, что знала ответ.

На кухне был включен свет. Из-за пасмурных облаков едва ли проглядывалось дневное солнце. Теперь улицы уже не были завалены толстыми сугробами. За считанные дни они подтаяли и смешались с городской грязью, напоминая безжизненные валуны.

— Да. Я, наверное, единственный человек, которому приходится работать в начале января, — Жак с тяжелым вздохом сел на свое место за столом и скучающе посмотрел на вид за окном.

— Если тебя это утешит, я тоже занималась делами, — я села на соседний стул и достала из своей сумки большую зеленую папку, наполненную свеженапечатанными снимками.

— Все твое? — он отставил чашку в сторону и придвинул открытую папку чуть ближе к себе.

— Да, я старалась делать все снимки на рассвете. Вот смотри, — я достала лучшую фотографию из тех, что у меня были, — это на чистых прудах. Что думаешь?