Юлия, дочь Цезаря - Юлия Львофф (2020)

- Не сердись, я не хотела тебя обидеть. Но, по моему мнению, тот, кто во всём полагается на волю богов, либо глуп, либо ленив. Верно говорил Аппий Слепой: «Каждый — сам кузнец своей судьбы».

- И ты веришь, что сама устроишь свою судьбу?

- Отчего бы и нет? — Юлия гордо вскинула голову — точно бросала вызов богам — и волосы крыльями рассыпались по её узеньким плечам.

- Судьба девочки зависит от воли её отца, - справедливо заметил Квинт. — Ты же не станешь перечить отцу, если он захочет устроить твою жизнь по-своему? И если — он откажет мне?

Он сжал её руку так крепко, словно боялся, что именно в этот миг она покинет его, и он потеряет её навсегда.

Юлия улыбнулась ему спокойно и чуть покровительственно:

- Разве ты забыл, что я любимица отца? Ты — избранник моего сердца, и ему придётся — захочет он того или нет — принять тебя как своего зятя.

Такая дерзкая самоуверенность всегда восхищала Квинта и помимо всего прочего влекла его к Юлии. Вот и сейчас он проникся убеждённостью: никто и ничто не сможет разлучить их, никакая сила не сможет помешать им любить друг друга.

Подул ветер, и в воздухе повеяло пряными запахами кампанского побережья. Благоухавшая тонким ароматом розового масла кожа девушки также впитала в себя запахи прогретой солнцем влажной земли и водорослей; они придавали ей мягкость, тёплое живое дыхание.

Юлия сидела на песке, поджав под себя ноги и натянув на колени короткую девичью тунику, а её чёрные глаза были будто подёрнуты мечтательной дымкой.

- Мы непременно должны всё запомнить... И этот закат, и залив, и эти удивительные краски неба, - проговорила она с нежностью, какой Квинт прежде не слышал в её голосе.

Он лёг рядом, положив голову ей на колени и вдыхая волнующий аромат её тела. На берегу залива он с наслаждением думал о том, как чудесно жить в столь очаровательном краю и как это сладостно — быть любимым самой красивой девушкой Рима. Он чувствовал, как его охватывает блаженный покой, и мечты о счастье, о будущем с любимой овладели им.

Гаия (Гайя) - "Где ты Гай, я - Гайя" - такими словами встречала невеста своего мужа, что означало: там, где ты господин и хозяин, там и я госпожа и хозяйка.

Глава 1

Отделанный лунным камнем[2] особняк сенатора Публия Ватиния, расположенный на южном склоне Палатинского холма[3], считался одним из самых величественных в Риме. Линии дома были изящны и строги, его широкие портики[4] смотрели на блестевший, подобно серебряной кайме, Тибр.

В просторной, с мозаичным полом и мраморными колоннами экседре[5] беседовали двое: хозяин дома — облачённый в латиклаву[6] статный старик и его гость, который, хотя и был моложе, выглядел утомлённым, так что, если б не великолепная осанка военного, со стороны могло показаться, будто оба — одного возраста. Высокий, с крупными, отнюдь не аристократическими руками, с большим смуглым лицом, обрамлённым львиной гривой, сенатор Ватиний являл собой воплощение зрелой силы и крепкого здоровья. Его гость, светлокожий, скорее изящный, чем худощавый, с тёмными волосами, зачёсанными с темени на лоб, обладал спокойствием знатного человека, проникшегося сознанием своего достоинства. И только его смелые глаза, затенённые сильно выпуклым лбом, выдавали в нём не пресытившегося благами жизни патриция, а завоевателя, грезящего о великих победах.