Юлия, дочь Цезаря - Юлия Львофф (2020)

Он видел: Юлия ошеломлена. Лицо её застыло, кровь отлила от щёк, губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

Он мог бы торжествовать: жестокий удар достиг цели — и наслаждаться зрелищем пронзённой болью жертвы. Но им овладело иное чувство — тяжёлое чувство раскаяния и стыда.

- Юлия! — Это было его первым порывом: броситься ей в ноги, просить прощения и вымаливать наказание для себя.

Но нечто тёмное, нечто, скрытое глубоко в его душе, вдруг пробудилось, недовольно зашевелилось под своими мрачными покровами и, восстав с неукротимой яростью, остановило его. Когда Юлия, вся в слезах, кинулась бежать прочь, он даже не попытался удержать её.

Глава 18

Юлия в волнении и крайнем нетерпении ходила по красивой полукруглой галерее, выступавшей в сад колоннами паросского мрамора, и ждала. Снова ждала. Но теперь она хотела дождаться, когда её отец побеседует с Цепионом, чтобы затем проводить его, как подобает дочери, в дальний путь. Кроме того, ей нужно было выговориться: встреча с Квинтом не только повергла её в замешательство, от которого она едва сумела оправиться, но и заставила о многом задуматься. Отец же был лучшим её собеседником и советчиком.

Слёзы уже высохли на её щеках; ощущение боли и обиды мало-помалу притупилось. Но образ Цепиона — совсем другого Цепиона, не Квинта, которого она знала целых пятнадцать лет, - стоял перед нею неотступно.

Он жестоко обидел её — и в один миг вся его ненависть прорвалась наружу. Она помнила и его слова, и то, как ужасающе исказилось его лицо: он был не похож на себя. Какой-то тайный, внутренний голос упрямо говорил ей: «Ты погубила его! Ты!.. Помнишь, каким он был? Нежным, приветливым, задорным... Он бледен, худ, он злобен — таким ты видела его сегодня. А разве так выглядит безмятежный, довольный жизнью человек?»

Занавес, отделявший экседру от других покоев дома, приподнялся, и Юлия увидела Дориду. Юлия была привязана к своей кормилице не меньше, чем к Аврелии, своей бабушке.

- Chaire[79], Юлия! — Дорида предпочитала говорить с нею по-гречески: и сама не забывала родной язык, и Юлию приучала к нему с младенчества.

- Chaire! — Юлия расцеловала её в обе щеки.

- Господин твой отец ищет тебя.

- А Цепион...

- Он уже ушёл.

Юлия вздохнула с облегчением и пошла к отцу в таблиний. Но, как оказалось, он ждал её в покоях, некогда принадлежавших Корнелии, её матери.

Кальпурния, новая хозяйка, не торопилась переменить убранство этих комнат на свой лад. Впрочем, до этого не дошли руки и предыдущей жены Цезаря, с которой он развёлся после скандала с Клодием. Всё здесь стояло по-старому: и в уютном маленьком кубикуле, и в роскошно обставленном конклаве. Те же занавесы из тяжёлых восточных тканей, та же изящная афинская мебель и те же пуховые подушки на ложе.

Каждый раз, бывая в этих покоях, Юлия мысленно переносилась к тем временам, когда была жива её мать. Всё тогда дышало у них любовью и семейным благополучием... Юлия едва вышла из детского возраста, когда Корнелия умерла, и целый год, пока отец не женился снова, посвятила ему одному, вместе с ним предаваясь милым сердцу воспоминаниям. А ещё через три года они с отцом, который стал великим понтификом, покинули этот старый дом и поселились в государственном здании на Священной дороге. Но всё — рано или поздно — возвращается на круги своя...

- Знаешь, ты удивительно похорошела в последнее время, - сказал Цезарь, приветствуя дочь. — Замужество тебе к лицу.

- Наверное, так бывает со всеми влюблёнными, - отозвалась Юлия не слишком вдохновлённо: из головы у неё не шла встреча с Цепионом.

- Я рад за тебя, carissima[80]! Рад за вас с Помпеем! Вы любите друг друга — это счастье, очень редкое счастье... Когда любит один — назови это как хочешь: рабство, привязанность, уважение... Но это не любовь — любовь всегда взаимность! — В выражении лица Цезаря сейчас сквозила куда большая бодрость, чем у неё.