Юлия, дочь Цезаря - Юлия Львофф (2020)

- Отец... — Юлия решилась переменить тему разговора. — Отец, я видела Квинта...

- Ах, Цепион! Да, он был здесь...

- Отец, он напугал меня.

- Напугал? Чем он мог напугать тебя? Вот глупости! — Цезарь рассмеялся и недоумённо посмотрел на дочь.

Но Юлии было не до смеха.

- В нём появилось что-то... жестокое.

- Жестокое? — переспросил Цезарь и нахмурил лоб, словно задумался над услышанным. И чуть погодя проговорил: - Пожалуй, он и вправду изменился. Стал скрытен, раздражителен... Но жесток ли?

- Отец, он едет с тобой в Галлию? — спросила Юлия в надежде услышать утвердительный ответ: она и сама не знала, отчего у неё вдруг появилось страстное желание избавиться от Квинта.

- Он отказался. И я не виню его за это: он хочет быть рядом с Помпеей, когда она подарит ему первенца.

Они помолчали. Затем Юлия, опустив голову, тихо сказала:

- Отчего боги не благословят моё лоно, отец? У нас с Гнеем мог бы быть прелестный ребёнок... Говорят, красивые дети рождаются от большой любви...

Она чувствовала, как у неё дрожат плечи и как на глаза снова наворачиваются слёзы.

Цезарь порывисто обнял её и, крепко прижав к своей груди, прошептал ей на ухо:

- Carissima, ты ещё успеешь нарожать мне внуков — и я наберу из них особую центурию. К тому времени, как они вырастут и возмужают, я покорю всю Галлию и Британию...

- А что же останется им? — возразила Юлия с шутливой улыбкой. — Не придётся ли им произнести однажды слова, которые говаривал своим друзьям Александр Македонский: «Мальчики, отец успеет захватить всё, так что нам не удастся совершить ничего великого и блестящего»?

- Им я завещаю Парфию!

Разговор с отцом принёс Юлии некоторое облегчение. Они посмеялись, держа друг друга за руки и стараясь не замечать царившей в доме суеты: во всех комнатах и во дворе шли сборы. Несколько рабов, перетаскивая что-то тяжёлое, громко бранились и спорили о чём-то; кто-то кричал: «Всё ли уложили? Ничего не забыли? А полы? Полы собрали?!»

Услышав этот возглас, Цезарь усмехнулся и одобрительно закивал головой: он всегда в походах возил с собою штучные и мозаичные полы — такой была его многолетняя привычка к удобству, где бы он ни находился. И этот возглас напомнил им о том, что пришла пора прощаться.

- Береги себя, Юлия, - сказал Цезарь с нежной заботливостью и, поцеловав дочь, прибавил: - И да будет твой гений-хранитель так же могуч, как и мой!

- И ты береги себя, отец... — Юлия ещё пыталась улыбаться, хотя душу её томила глубокая грусть.

Ей было тяжело расставаться с отцом: предстояла самая долгая (целых пять лет!) в их жизни разлука — и Юлия уже чувствовала себя странно одиноко. Она рано потеряла мать, но у неё оставались отцовская любовь, привязанность и понимание. Хотя иногда ей казалось, что отец слишком суров с ней и даже злоупотребляет своей властью в семье... Но что было теперь об этом думать, - всё равно она любила отца, как любил её и Цезарь.

- Если вдруг я не вернусь... — заговорив, Цезарь умолк (какая-то тень набежала на его высокий лоб) и немного погодя продолжил уже уверенней: - ... или вернусь позже предполагаемого срока, что бы ни случилось, не отпускай от себя Помпея. Я передал тебя в его руки. Он твой муж, твой защитник...

Он снова чуть помедлил и прибавил:

- И ещё, Юлия. Пока Помпей с тобой, я спокоен не только за твою судьбу. В твоих руках судьба Рима — сохрани его для меня.

- Отец, что значит «если вдруг я не вернусь»? Для чего этот мрачный тон? Мы непременно увидимся снова, - сказала Юлия, также посерьёзнев, и пристально вгляделась в лицо Цезаря.

- Не стоит забывать, что мне предстоит, возможно, самая долгая и кровопролитная война, - задумчиво проговорил Цезарь. — И я совершенно не представляю себе, что меня ждёт в будущем, хотя чувствую, что замыслам моим всё же суждено сбыться. Ты никогда не интересовалась предсказаниями звездочётов-халдеев?

Юлия покачала головой.