Город потерянных - Соня Грин (2019)

Ландшафты менялись с поразительной быстротой. Исчезли густые рощи и деревья, вместо них появились поля с минимальной растительностью по меркам острова, на котором мы сейчас находились. Кир нес меня сзади на свое спине, потому что моя нога, где тянулся внушительный шрам от тумана, неистово ныла так, что я просто не могла на нее опереться.

Сонька уходила тихо.

Ей было не больно.

Нет, очевидно, физически ей было очень больно, потому что, почитай, в ее животе была огромная гноящаяся необработанная рана, и как следствие – сепсис, который и убил мою подругу. Но не больно ей было опускать нас… Кира, меня… Всех.

Она не думала о том, как нам будет дерьмово после того, как мы посмотрим на крест с криво нацарапанной надписью «Сонька Родригез: 2002–2018», она не думала о том, как мы будем существовать с этой болью. Было бы справедливо, если бы она хоть немного задумалась об этом, но такого не произошло. И поэтому еще тогдашняя Сонька сказала: Кир, мне хорошо, и покинула нас всех.

Где-то в траве стрекотали ночные обитатели, изредка кричали какие-нибудь птицы. Парень шел размеренными шагами, тяжело дыша и спотыкаясь через каждые пять-десять ярдов. Впереди, за немногочисленными деревьями, стало лениво выкатываться солнце, представляя нашему взору бледную светлую полоску утренней дымки.

Я пыталась уснуть, чтобы спросить Соньку, почему она вот так вот бесцеремонно нас покинула, но ежеминутные спотыкания Кира не давали мне это сделать. Поэтому я просто клала свою голову ему на плечо и, очевидно, думала о том же, что и он.

Сонька, почему ты так нас оставила?

Сон отступил.

Вот черт.

Сонька, за что?

Я открыла глаза, фокусируя взгляд на влажных комках земли и проростках изумрудной травы. В лицо дул прохладный ветер, конечности занемели. От злости мне хотелось плеваться. Почему ты не пришла ко мне снова? Я же так тебя просила… Просила всего ничего: только ответить на вопрос, почему ты так легко оставила нас одних…

Я приподнялась с земли, закидывая вечно лезущие волосы назад. Мы с Киром лежали рядом, а над нами возвышались могучие деревья, образуя лес. Вокруг росли какие-то бурые кустарники. Я встала на ноги, борясь с усталостью и покачиваясь на своих собственных ногах.

Черт, Сонька, ну почему?

Я стала нарезать круги вокруг спящего юноши, прихрамывая на больную ногу. И все же – я никогда не могла даже представить, что моя любимая подруга так поступит. От этого открытия кровь пульсировала в венах с утроенной скоростью, а сердце болезненно сжималось, доставляя неимоверную боль в груди. Интересно, все это время Кир думал так же? Его посещали мысли на тему того, что сказала Сонька перед тем, как уснуть навсегда? Или он уже закрыл эту тему для себя? Вопросов было много, но ответов не было вообще. Вернее, они могли бы быть, если бы кто-то навести меня сегодня во сне, но этого не произошло – ему, а точнее, ей нравилось смотреть, как мы страдаем и ломаем себе головы.

Кир проснулся спустя несколько минут, тогда, когда я, очевидно, хорошенько поднадоела ему своим топтанием.

– Добрый вечер, – я уселась рядом, отряхивая землю с худи.

– Добрый, – он инстинктивно посмотрел на давно остановившиеся часы на своем запястье. Те показывали время, когда наш самолет разбился и оставил на произвол судьбы – три часа и тридцать одна минута утра. Похлопал себя по щекам, потом посмотрел на небо, прикидывая сколько время. – Как нога?

– Все хорошо.

Для пущей правоты я аккуратно подпрыгнула пару раз над землей.

– Хорошо… – он медленно встал и потянулся. – По крайней мере, сегодня мне не придется тягать тебя. Я смертельно устал.

С этими словами юноша, беря меня за руку, хаотично направился вперед, ногами поддевая камни и подкидывая их.

Воздух еще не прогрелся окончательно, и почти каждую секунду по моему телу проходила волна мурашек. Теплый плед, еда и камин за королевство, – мелькнула мысль.