Девочка на шаре - Марина Друбецкая, Ольга Шумяцкая (2012)

— Как быстро стареет мир, Вася, — грустно философствовал Ожогин. — Года за три меняется типаж — нужны новые лица. Ведь правда?

Да кто теперь с Ожогиным будет спорить? Тем более что он прав. Жил Ожогин теперь на маленькой дачке профессора Кондратьева, который оказался в дальнем родстве с Лямским и предложил деревянный домик на бульваре — его собственное семейство на все лето улетучилось во Францию.

В Москву он приехал в начале июля и испугался, что не выдержит летней истеричности города. Свиристели воробьи, визжали тормоза автомобилей, на улицах громко смеялись женщины в укороченных пальто, и некоторые — вот ведь новшество! — носили брюки, широкие матросские брюки. Рестораторы строили деревянные помосты и выносили столики на улицы — публика хотела подставлять носики дерзкому июльскому солнцу. Бульвары кипели жизнью: все махали друг другу руками, спрыгивали с подножек трамваев и тут же запрыгивали обратно, быстро чиркали записки в блокнотах и просовывали вырванные листки в оконца таксомоторов, подмигивали, гримасничали, тут же кто-то читал стихи, и мамаши с колясками оказывались скандальной аудиторией. С щемящей грустью Ожогин почувствовал, что он совершенно чужой в этом городе, по пустынным улицам которого некогда царственно блуждало его ослепительно синее авто. «Ерунда, просто устал от шума», — сказал он себе. А на самом деле высматривал — не стоит ли где-то в группке поэтов Ленни: ведь это ее жизнь несется здесь во всю мочь, ее кудряшками завиваясь.

Из «Славянского базара» он дал ей телеграмму и очень быстро получил ответ с посыльным: «Спешу!» Как же ее встречать? Просто распахнуть дверь на стук? Или спуститься в фойе? Он привез розы — целую коробку. Открыл, и гостиная наполнилась легким ароматом: будто хлынул крымский воздух. Ну, немного легче. Еще — фрукты. И несколько больших конвертов с фотографиями. Специально ездил в фотоателье Лурье, где работала раньше Ленни, просил Анатоля Леопольдовича сделать серию фотографий студии и Ялты. В декорациях, на съемочной площадке, и просто пустынный пляж, и будочку «Моментальное фото г-на Лурье и его коллег», и новый автоматический ларек с газированной водой, и пустой крутящийся стул в бывшей монтажной, и… и… и… Сам возил господина Лурье, служил ассистентом при его громоздком фотоаппарате — старик был очень доволен.

Только-только начало смеркаться — стук в дверь. Она вошла, ахнула, увидев розы, уселась, схватила охапку, тут же вскочила и, нежно переложив цветы на стол, вопросительно и осторожно посмотрела на Ожогина.

— Я так соскучился! — выдохнул он.

— И я, и я тоже! — Она тут же подлетела к нему, хотела было затормошить, но постеснялась и просто прижалась лицом к его груди. Как тогда, в саду. Но пальцы ее уже побежали по его лицу, шее, спине. — Сашенька, — прошептала она, когда он тоже коснулся пальцем ее губ: чтобы убедиться, что поцелуй с чего-то начинается, что он существует, существовал в реальности, пока не скользнул в темноту непроявленной кинопленки.