Девочка на шаре - Марина Друбецкая, Ольга Шумяцкая (2012)

— Послушайте, мой командир, — сказал как-то Колбридж, печально глядя на нее. — Пора ставить точку. Еще немножко, и вы начнете портить фильм.

Лилия кивнула. Ленни растерянно посмотрела на их озабоченные лица. Глаза слезились. Плечи ломило. Она вдруг подумала, что это, наверное, страшно вредно для ребенка — сидеть вот так целыми днями в темноте и духоте, согнувшись над монтажным столом и вглядываясь в крошечный экранчик.

— Да, — задумчиво сказала она. — Вы правы. Через неделю покажем фильму на студии. Лилия, узнайте, пожалуйста, будет ли свободен просмотровый зал.

Неделю перед показом Ленни провела дома. Какая-то счастливая и сладкая истома овладела ею. Она подолгу валялась на своей кушеточке перед окном, бездумно глядя на деревья, опушенные нежной листвой. Потом приходила Лизхен, сажала ее в авто и они ехали в Нескучный сад или в Сокольники. Медленно бродили по дорожкам, дышали сиренью и черемухой, сидели под полосатыми зонтиками летних кафе, лениво потягивая Ленни — молоко, а Лизхен — модный коктейль «Американская ночь» и грея на солнце носы. По вечерам приезжал Долгорукий, и Лизхен в облаке кружев и духов уплывала на театральную премьеру или светский прием. Пытались звать с собой Ленни, но та лишь отмахивалась — какой прием, если так хорошо дома на атласном диванчике с Робеспьером под боком! К концу недели она уже походила на прежнюю Ленни с летящими по ветру рыжими кудряшками и желанием немедленно куда-нибудь бежать.

Просмотр назначили на десять утра в понедельник, однако любопытство студийного люда было столь велико, что места начали занимать чуть не за два часа. Кто-то всерьез называл крошку Оффеншталь «новым гуру синематографии». Кто-то мрачно предрекал ей полный провал и немедленную гибель. Ленни не прислушивалась к досужей болтовне. Она была занята тем, что раскладывала на передних рядах бумажки с надписью «Занято» для друзей-авангардистов. Лизхен приехала в специально сшитом по эдакому случаю «богемном» костюмчике: широких брюках, блузке с отложным матросским воротником и маленькой шапочке с помпоном, лихо сдвинутой на затылок. К удивлению Ленни, в зале обнаружились Студенкин и месье Гайар — глава русского отделения французской фирмы «Гомон». Видимо, Евграф Анатольев расстарался. Сам Анатольев появился в последний момент и важно прошествовал через весь зал на свое место в первом ряду. На лице его было написано: «Без меня не начнут!» Он сел, запахнув полы бухарского халата, поправил тюбетейку, грибом торчащую на макушке, закинул одну пухлую ножку в облегающих брючках на другую, распушил кружевное жабо сорочки, выпустил из рукавов халата кружевные манжеты и повелительно махнул рукой: «Начинайте!» По залу пробежал смешок: Анатольев в своем халате и кружевной сорочке был воинствующе нелеп. Но он — счастливец! — не заметил, что над ним смеются. Эйсбара не было — автоматически отметила Ленни про себя и тут же забыла о нем.

Тапер ударил по клавишам. На экране появилось название: «Фантом с киноаппаратом». Фильма началась. Ленни вышла в коридор. Ей не хотелось смотреть фильму вместе с залом, жадно ловить каждый вздох, возглас, скрип стула, зевки, сопенье, хмыканье, вглядываться в лица. Ей не хотелось волноваться. Напротив, она инстинктивно стремилась оградить себя от малейшего внешнего и внутреннего дискомфорта. Она сделала то, что хотела. Ну а дальше… Она ушла в буфетную, где и просидела в полном одиночестве целый час над стаканом жидкого кофе.