Девочка на шаре - Марина Друбецкая, Ольга Шумяцкая (2012)

Трезвость Жореньки оказалась напускной. Он плел небылицы про полотно «Юноша с персиком», на котором персик будто бы оживал и истекал соком. Судя по всему, он забыл, что его роль в «Цвете Ганга» отдали другому актеру, и интересовался, не надо ли подснять крупные планы его лица. Скандал с Эйсбаром полностью выветрился из его лохматой головы. Напротив, Александриди вдруг склонился перед Эйсбаром в поклоне, вытащил из кармана шубы шелковый платок, утер неведомо откуда взявшиеся слезы — неужели в платке скрывался флакон с глицерином? — и стал благодарить за спасение его «треклятой жизни»! О, если бы его персонаж оказался на том злополучном мосту! О, как он смачно хрустел бы костями в мясорубке, куда отправилась пара сотен невинных! О, какое счастье, что его персонаж сдох за два эпизода до крушения! Эйсбар вслушивался в спектакль, который громоздил Александриди, и одновременно думал о том, что если тот бродит по домам с этой самодеятельностью, то слухи о катастрофе пойдут — просто загляденье и объеденье. «Хоть стреляй в мерзавца!» — вдруг пронеслось у него в голове. Эйсбар даже улыбнулся столь радикальному ходу своей мысли, а та уже мчалась дальше: «Хорошо еще, что Жоренька не знает о детеныше».

Между тем Жоренька, как в былые времена, уже возлежал на тахте: руки закинуты за голову, сам, как пледом, запахнулся шубой.

— Ох как хорошо у тебя натоплено, любезный друг!

Его вид был странен. Теперь это был отнюдь не античный юноша. Он будто продал свое тело старику, и дерзкий взгляд молодого весельчака жил в чужом изможденном скелете.

— Сразу к делу, Серж. Не сверкай глазами — знаю, тут хмуро после наших индийских вакаций! Что говорить — наша фруктовая помадка Лизхен вообще вышвырнула меня из дома. Видно, твой шеф Долгорукий искусно ее тешит! А я-то, дурак, сам же их и свел! А как расцвела — любой огород позавидует. Как же мягко было в ее спальне, дружище! Масло! Мед! Всего лишили — закрыли масленку! И чувствовал бы себя как последняя голодная собачина, если бы… если бы… — Жоренька картинно закашлял, затребовал воды, пил большими глотками, всхлипывал и, наконец, деловито продолжил. — Да, нашлись люди! Истинные друзья! Есть тут, Серж, группа людей, для которых «Защита Зимнего» — катехизис, учебник бытия. Они боготоворят тебя абсолютно! Выше только… — Жоренька поднял костлявый палец к потолку. — Пойдем, душка, сходим к ним — тебе, в конце концов, надо развеяться.

— А что, Лизхен всерьез переехала к Долгорукому? А эльф Ленни? Она куда делась?

— Эльф где-то в Крыму. Там, знаешь ли, строится теперь русский Холливуд. Таланты принимают солнечные ванны. У всех кожа — ты не представляешь, какой лоск. Доносились слухи, будто бы у нее роман с Кторовым. Слышал про эту новую печальную комическую звезду? Ах, Ленни, крошка Ленни! По тебе сохла, вот и доигралась. Впрочем, я не очень-то верю, что этот клоунский доходяга хорош в постели. Судя по фильмам, он нежничает только с шурупами и отвертками. Ну да бог с ними. Так что по поводу поездки к нашим поклонникам?

В этот вечер Эйсбару удалось Жореньку выдворить, пообещав дать ему имена студийных людей, заинтересованных в индийской траве. Но уже на следующий вечер Александриди в кожаном черном плаще и с тростью снова нарисовался в дверях.

— Предложили роль вампира или Студенкин запустил бред про человека — летучую мышь с вами в главной роли? До нашего монтажного крысятника доходили слухи об этой творческой инициативе. — Эйсбар пытался остановить Жореньку в прихожей, но кто ж того остановит!

— Запустят, запустят, дай только срок. Помнишь, что писал Гоголь? Никто не может остановить дьявола, спешащего домой в ад! Это, душка, как раз мой случай. Однако люди, о которых я вчера говорил, могут тебя кое-чем удивить. Сегодня они показывают отрывки из «Защиты Зимнего» в довольно любопытном виде. Не желаешь ли взглянуть?